В одном из своих самых ранних воспоминаний я умоляю своего отца, Гамлета, взять меня на тренировку его футбольной команды во Франции. Мне было около пяти лет. В 80-х, ещё до моего рождения, отец играл в Чемпионате СССР по футболу в нашей родной стране, Армении. Он был невысоким, но очень быстрым форвардом. В 1984 он получил награду «Рыцарь атаки» от журнала «Советский воин».
В 1989, когда я был ещё ребенком, мы переехали во Францию из-за напряженной обстановки в Армении. Там отец в течение 5 лет играл за «Валенс», выступавший во втором французском дивизионе. Я всегда плакал, когда он уходил на тренировку. Каждое утро я говорил ему: «Папа, возьми меня с собой. Пожалуйста, пожалуйста, ну возьми меня!»
В том возрасте я ещё не особо интересовался футболом, я просто хотел быть с отцом. Но он не хотел отвлекаться от тренировочного процесса, присматривая за мной, потому придумал хитрый план, чтобы обмануть меня.
Однажды утром я, как обычно, стал просить: «Папа, возьми меня на тренировку!»
Он ответил: «Нет, нет. Генрих, сегодня нет тренировки, я иду в магазин. Я скоро вернусь!»
Он ушёл тренироваться, а всё ждал... И ждал.
Потом, когда он вернулся, я не увидел в его руках пакетов с покупками и всё понял. Я начал плакать.
«Ты обманул меня! Ты не ходил в магазин. Ты ходил играть в футбол!»
Время, проведенное с отцом, было для меня очень значимым... И очень коротким. Когда мне было 6 лет, родители сказали, что мы возвращаемся домой, в Армению. Я не понимал, что происходит. Отец перестал играть в футбол и всё время проводил дома.
Я этого не знал, но у отца была опухоль мозга. Всё произошло очень быстро. В течение года он умер. Тогда я был ещё очень мал и толком не понимал концепции смерти. Я помню, как мама с сестрой плакали, а я всё спрашивал их: «Где папа?». Никто не объяснял мне, что происходит. Постепенно они начали объяснять мне, что случилось.
Я хорошо помню, как мама сказала: «Генрих, он больше никогда не будет рядом». И я подумал: «Никогда?» Никогда — это очень-очень долго, особенно, когда тебе 7 лет.
У нас было много видеокассет с записями его игр во Франции, я смотрел их очень часто, чтобы запомнить его. Два-три раза в неделю я смотрели эти записи, и это делало меня очень счастливым, особенно когда камера показывала, как он празднует свои голы или обнимает партнёров по команде.
Мой отец жил на этих видеозаписях.
Через год после смерти отца я начал заниматься футболом. Он был моей движущей силой, моим идолом. Я сказал себе: «Я хочу бегать, как он. Я хочу бить по мячу, как он».
Когда мне исполнилось 10, футбол стал для меня всем. Я тренировался, читал о футболе, смотрел футбол, даже играл в него на PlayStation. Я был полностью сконцентрирован на футболе. Больше всего я любил креативных игроков, дирижировавших игрой. Я всегда хотел играть как Зидан, Кака и Гамлет (отличная компания для моего отца).
Это было сложное время, матери приходилось исполнять роли обоих родителей для меня. В нашем обществе для матери это было весьма непросто. Она должна была поддерживать меня, иногда даже проявлять жесткость — делать то, что обычно делают отцы. У меня бывали минуты отчаяния, когда я приходил домой и говорил: «Это чересчур сложно. Я хочу бросить футбол».
Мама всегда отвечала: «Нет, ты не бросишь. Продолжай работать, и завтра всё наладится».
После смерти отца маме пришлось найти работу, чтобы содержать семью. Она стала работать в Федерации футбола Армении.
Когда я начал выступать за молодежную сборную страны, это стало весьма забавным. Если я позволял эмоциям взять верх и терял над собой контроль на поле, мама приходила ко мне после матча и говорила: «Генрих! Что ты творишь? Ты должен вести себя прилично, иначе у меня могут быть проблемы на работе!»
Я начинал спорить: «Но, мам, они пинали меня! Они...»
«Нет-нет-нет! Ты всегда должен быть вежливым!»
Несмотря на тяжелые времена, которые настали для нас после смерти отца, мама и сестра всегда толками меня вперёд. Они даже отпустили меня самого в Бразилию, когда мне было 13, чтобы я смог потренироваться с «Сан-Паулу» в течение 4 месяцев. Это был один из самых интересных периодов в моей жизни, потому что я был очень застенчивым армянским мальчиком, который не знал португальского. Но меня это совсем не смущало, потому что в моём представлении я отправлялся в футбольный рай.
Я мечтал быть похожим на Кака, а Бразилия была родиной креативного стиля игры, который сами бразильцы называют «джинга». Я начал учить португальский за два месяца до отъезда, но, когда я прибыл в Сан Паулу, я быстро понял, что учить язык и говорить с людьми — это совсем разные вещи.
Со мной поехали ещё двое ребят из Армении. Когда нам выделили комнату, оказалось, что нашим соседом будет мальчик из Бразилии. Он был худощавый и темноволосый, как я.
Он поприветствовал нас, сказав по-португальски: «Доброе утро! Меня зовут Эрнанес».
В тот момент он был для меня незнакомцем, но это был тот самый Эрнанес, который сейчас играет за «Ювентус».
Мы буквально жили на тренировочном поле. Мы ели на поле, тренировались и веселились на поле. У нас не было PlayStation, только телевизор, и всё вокруг было на португальском языке. Первые несколько недель были очень тяжелыми, я не мог общаться с бразильскими игроками. Они говорили мне что-то с улыбкой, а потом хлопали по спины. Бразильцы прекрасны по своей природе. Это невозможно описать словами, вы должны сами почувствовать теплоту, исходящую от них, чтобы понять, что я имею в виду.
К счастью, все вокруг говорили на универсальном языке футбола. Мы становились друзьями, общаясь на поле с помощью креативности. Помню, как я однажды забил несколько голов на тренировке и подумал: «Вау, я армянский мальчик, который забивает голы в Бразилии!». Я чувствовал себя звездой.
Их культура сильно интересовала меня. Всё было иначе. Например, мы тренировались в течение 45 минут, потом отдыхали 15 минут. Мы ели немного фруктов, пили сок и возвращались на поле, чтобы потренироваться ещё 45 минут. Они всё время тренируются в режиме реального матча. В Армении на тренировках детей нашего возраста больше внимания уделялось физике, чем технике. В Бразилии же весь тренировочный процесс был построен вокруг техники работы с мячом.
Фактически, если у бразильских детей не было футбольного мяча, они скручивали кучу носок определенным образом, чтобы получился мяч. Они просто живут футболом.
Было забавно, мама часто звонила мне — практически каждый день. И я всегда просил её предупреждать меня об этом заранее. Понимаете, единственный телефон, которым мы могли пользоваться для международных звонков, находился в офисе директора, так что каждое утро один из секретарей прибегал на футбольное поле и звал меня: «Генрих, тебе звонит мама!»
Мне приходилось бежать в офис и просить её перезвонить попозже.
«Как там мой ребенок? Как еда? Ты хорошо кушаешь?»
«Мама, мне надо тренироваться! Позвони мне в воскресенье!»
После пары месяцев я уже неплохо владел португальским на базовом уровне и даже научил Эрнанеса армянскому алфавиту. Нам просто нечем было заняться без PlayStation!
Это время было для меня очень важным, оно определило мой игровой стиль. Когда я вернулся в Армению, я всё ещё был худощавым и слабым, но у меня уже была техника и мастерство. Я чувствовал себя очень свободно на поле. Я чувствовал себя армянским Роналдиньо. (Хаха! Шучу, на самом деле нет). Было непросто, у меня в голове смешались три языка — армянский, французский и португальский, — и они постоянно соперничали друг с другом.
Я мог сказать половину предложения на армянском, а закончить его на португальском. (Примерно то же самое происходит сейчас и с английским, так что прошу прощения за мои смешные слова!)
Позже, когда мне было 20, я перешел в донецкий «Металлург» и добавил к этой смеси немного украинского и русского. Было смешно, когда два года спустя я переехал в другую часть города, чтобы играть за «Шахтёр», и многие говорили, что мне будет очень сложно. Они говорили, что я не смогу добиться успеха в «Шахтёре», потому что там играло 12 бразильцев.
Я ничего не отвечал, только посмеивался, ведь я считал себя наполовину бразильцем. Я, конечно же, нашёл общий язык с партнёрами, и три года в «Шахтёре» были просто потрясающими. Я установил бомбардирский рекорд в Украинской Премьер-лиге в 2013 и был очень рад заткнуть рты тем, кто считал, что я не смогу преуспеть здесь просто потому, что я армянин.
Жизнь воистину прекрасна и удивительна. После этого сезона мне предложили перейти в дортмундскую «Боруссию». По случайному совпадению, немногим позже в Донецке начался военный конфликт и стадион «Шахтёра» опустел.
Так что я переехал в Германию, и это был не только ещё один новый язык для меня, но и ещё одна новая культура, и атмосфера сильно отличалась от того, к чему я привык.
Этот период был для меня очень непростым. Первый сезон был нормальным, а вот второй стал катастрофой, причём не только для меня, но и для команды в целом. Мы очень много проигрывали, я чувствовал, будто удача отвернулась от меня. Я не только перестал забивать, но и перестал отдавать голевые передачи, что было для меня очень нетипично. За меня заплатили очень много денег, я был очень требователен к себе.
Я провел множество ночей в своей квартире в Дормунде в одиночестве, без сна, думая и думая. Я не хотел выходить, даже не хотел есть. Но, как я уже говорил, жизнь удивительна. Перед началом моего третьего сезона в Дортмунде в команду пришёл новый менеджер, Томас Тухель, он изменил всё для меня.
Однажды он подошёл ко мне и сказал: «Слушай, я хочу выжать из тебя максимум».
Я улыбнулся, думая, что он просто хочет меня подбодрить. Я сомневался в его словах.
Но он посмотрел на меня очень серьёзно и сказал: «Мики, ты будешь великим».
Это так много для меня значило. После провального сезона я уже и не помышлял о том, чтобы стать звездой. Но он сделал это. Он выжал из меня максимум в том сезоне, и я снова почувствовал себя счастливым. Тебе не будет сопутствовать удача, если ты несчастлив, — этой мудрости меня научила бразильская культура. Когда ты счастлив, на поле происходят чудеса. В том сезоне мы играли с большим энтузиазмом. Мы играли в сумасшедший суператакующий футбол и наслаждались каждой минутой, проведённой на поле.
Фактически мы играли с двумя защитника, тремя полузащитниками и пятёркой форвардов, и у нас всё получалось. Даже если мы проигрывали, мы получали удовольствие от игры.
Прошлым летом мой агент позвонил мне и сказал, что мной интересуется «Манчестер Юнайтед». Это стало для меня сюрпризом.
Я сказал: «Это правда? Или просто слухи?»
Когда твои мечты начинают сбываться, поначалу всё кажется таким нереальным.
Через пару дней после того, как информация об интересе МЮ подтвердилась, мне позвонил Эд Вудворд, исполнительный директор «Юнайтед». Он сказал мне, что клуб определённо заинтересован в моём приобретении. Можете представить, в каком восторге я был от этой возможности?
Пока мой агент и клуб улаживали трансфер, у меня было время подумать. Я знал, что это будет сложным вызовом — покинуть стабильный «Дортмунд» и преуспеть в «Юнайтед». Но я знал и то, что не хочу жалеть об упущенных возможностях, будучи стариком. Я был готов к переходу.
Когда сделка была готова и мне осталось лишь подписать контракт, осознание происходящего настигло меня. Я действительно совершил огромный шаг вперёд и перешел в клуб Английской Премьер-Лиги.
Я никогда не забуду тот момент, как не забуду и то, как впервые надел красную футболку «Манчестер Юнайтед» перед моей первой тренировкой в клубе. Я так счастлив и горд тем, чего я достиг на протяжении своей карьеры.
В начале первого сезона в «Юнайтед» я получил травму, и у меня было немного шансов проявить себя. Честно говоря, старт в «Юнайтед» вышел не идеальным. Тем не менее я не впервые сталкиваюсь с трудностями, и я никогда не сдавался перед ними. Я продолжу работать каждый день, чтобы помочь команде добиться успеха.
Если вы спросите маму или моих сестёр обо мне, они скажут, что со мной «непросто». Я могу быть очень серьезным. Но сейчас я могу честно признать, что я счастлив и рад тому, как сложилась моя жизнь. Я всегда мечтал играть за один из крупнейших футбольных клубов планеты.
Когда ты выходишь на поле «Олд Траффорд», ты выходишь на сцену. Если бы мой отец мог видеть меня на этой сцене, думаю, он бы мной гордился. Я всегда старался как бы «догнать» его, думаю, даже несмотря на то, что его нет с нами, он всё равно помог мне оказаться там, где я есть сейчас.
Если бы он был жив, думаю, я бы стал врачом или юристом. Но я стал профессиональным футболистом.
Забавно, но я никогда не пересматриваю свои матчи по телевизору. Я ненавижу смотреть на свою игрой, потому что я замечаю только свои ошибки. Мой игровой стиль очень сильно отличается от стиля отца. Он был быстрым форвардом с очень сильным ударом. Я же гораздо более техничный игрок. Тем не менее многие люди в Армении говорили мне, что когда я бегу с мячом, я выгляжу точь-в-точь как он.
Они говорят: «Генрих, ты выглядишь так же, ты бежишь так же. Ты так сильно напоминаешь мне Гамлета».
Я бы не знал, почему я терпеть не могу наблюдать за своей игрой, но сейчас понимаю, что это вполне разумно. Я начал мечтать и представлять себя футболистом, когда смотрел записи игр отца после его смерти.
Источник и фото: the Players Tribute, автор: Генрих Мхитарян
Редактура: Хаял Эйвазов