Гари Невилл: Дни, которые я буду помнить всегда...

Я никогда не был плаксой. Играя за «Манчестер Юнайтед», я всегда испытывал много эмоций, но никогда не плакал, ни в случае победы, ни при поражении.

Однако есть три момента, которые практически довели меня до слез:

Барселона.

Подписание контракта в 14 лет, которое означало, что у меня будет шанс проявить себя.

Мой дебют за «Манчестер Юнайтед»

Последнее заставило меня подумать: «Я играл за "Юнайтед". Для меня это был знаменательный момент. Кажется, это было так давно. Ну, это и было очень давно. Больше 25 лет назад.

Вбрасывание. Моим дебютом было вбрасывание мяча против московского «Торпедо». Вот и всё. Я не касался мяча ногами. Я не знаю, было ли такое когда-нибудь ещё. Хотя, это типично для моей карьеры, на самом деле!

Я помню все мелочи того дня. Больше всего мне запомнилось то, что это был первый раз, когда я остановился в отеле перед игрой вместе с первой командой. Мой отец высадил меня в обед, и мы остановились в отеле «Мидленд».

В те дни — и примерно до того, как мне не исполнилось 23 или 24 года — игроки «Юнайтед» жили в общих комнатах. Крис Каспер тоже был в команде, и я поселился с ним. Мы дружил с Касом и в молодежке, и когда вошли в номер, я восхищался:

«Кас, это невероятно. Мы в отеле "Мидленд"!»

Мы спустились на обед, и вся эта невероятная еда была выложена для нас в буфете. Мы привыкли к другому. В пятницу Тереза, заведующая столовой, подавала сосиски, чипсы и бобы. В четверг был сырный пирог.

Если бы в пятницу вечером команда «А» была в отъезде, Эрик Харрисон заставлял нас заказывать еду до игры! Это было самое удивительное. Ты знал, что если выиграешь, то вкус привезенной еды будет казаться самым сладким.

Джимми Карран, помощник Эрика, физиотерапевт, массажист и просто хороший парень, бродил по дороге, мы возвращались, и он все это готовил для нас. Мы все ссорились из-за того, что заказывали, обычно из-за Батти.

Батти — один из тех парней, которые заказывают рыбу с картошкой, но, если сосиски с картошкой выглядели лучше, он мог сказать, что заказал именно их, а кто-то другой сделал заказ по ошибке. Но мы всегда знали, что это Батти заказывал не то.

Кстати, в клубе не было диетолога, когда я присоединился к первой команде!

Итак, мы с Касом в «Мидленде», в этом великолепном старом отеле в центре города, смотрим на этот огромный выбор еды, и в этот момент я подумал, что у меня получилось.

После обеда мы вернулись в наш номер с двумя большими двуспальными кроватями, и это был, вероятно, просто стандартный номер, но нам он казался люксовым. Мы думали:

«Что нам теперь делать?»

Мы должны были идти спать. Старшие парни так и сделали, так как у них уже была выработана привычка. Но мы не могли уснуть. Нам было 17! У нас не было никаких шансов на это.

Батти и Бекс тоже были в команде. Всё это происходило менее чем через шесть месяцев после того, как мы выиграли молодежный Кубок Англии, и вокруг нашей команды была настоящая шумиха. Те из нас, кто был в той команде «А», все еще вспоминают эти деньки.

Футбол, в который мы играли в первый год в Клиффе, был поистине невероятным. Оглядываясь назад, я вспоминаю некоторые вещи, которые мы делали, и это был футбол, который вы могли бы увидели на зрелом, высоком уровне.

Я помню, что Клифф был полон людей, которые наблюдали за нами. Любой мог прийти совершенно бесплатно и посмотреть игру. Желающих было много. Первая команда тоже приходила посмотреть на нас.

Футбол был великолепным, причем большую часть времени мы играли без Гиггзи, потому что он уже был в первой команде. Когда он вернулся в молодежную сборную, нам стало ещё лучше.

Мы были нереальны, хотя у нас даже не было центрального нападающего. Пожалуй, это единственное, чего у нас не было.

Гиггзи вернулся и поднял наш футбол на совершенно другой уровень. В полузащите играли Бекс, Батти, Саймон Дэвис, Бен Торнли, Кит Гиллеспи... Скоулзи не было в составе в тот первый год.

Стать частью этой команды было почетно. Я все еще вспоминаю тот день, когда мне предложили школьную форму.

Мы с семьей думали, что мне предложат еще один год, но они предложили мне четырехлетний контракт: с 14 лет до 16 на школьных условиях, и с обещанием заниматься полный рабочий день с 16 до 18.

И мой отец поехал в школу, где я учился и сказал им: «Мне нужно забрать его из школы», и когда он сказал мне это, я продолжал думать:

«Не могу в это поверить».

Я всегда буду помнить этот момент.

Я попал в невероятную среду для тестирования. Босс был требовательным, но задолго до того, как мы начали с ним работать, нас тренировали Эрик Харрисон и Нобби Стайлз.

И, клянусь Богом, они оба не уступали ему в требовательности.

Представьте себе неудачный перехват мяча, когда вы играете в молодежной команде под управлением Нобби Стайлза и Эрика Харрисона.

Эрик был из Йоркшира и являлся, вполне возможно, самым грубым, самым противным центральным защитником, с которым вы когда-либо сталкивались. Вероятно, он сломал нос восемь раз. Крепкий, как гвоздь.

Нобби есть Нобби. Он отправлял нас на поле, и его последними словами были: «Помните о своих лучших друзьях». Он имел в виду шипы. Это был его способ настроить нас на победу.

И так каждую игру: «Помните о своих лучших друзьях». Если кто-то из нас сделает неудачный перехват или его остановят в игре, Нобби сойдет с ума. Эти требования не ослабевали, когда мы приближались к первой команде.

Раздевалка лидеров. Невероятно, как клуб собрал столько высококлассных игроков. Там были Брюс, Паллистер, Инс, Робсон, Макклер, Шмейхель, Ирвин, Хьюз, и любой из них мог быть капитаном.

В течение года у них еще были Кантона и Кин. Даже Гиггзи стал капитаном, когда повзрослел.

Дион Дублин, Майк Фелан, Клейтон Блэкмор. Они отлично ладили с молодежью. Нам очень повезло, что мы прошли через всё это, хотя тренеры никому не делали поблажек. Это была жесткая школа.

Тренировка первой команды была тяжелой. От нас многого ждали и требовали: отбирать мяч, не забывать об обороне, играть головой, быть лучше самих себя.

Потеря мяча была неприемлема. Позволить нападающему ударить головой было неприемлемо. Отдать неправильный пас было нельзя. Они не принимали ошибок.

Все это накрепко отложилось у меня в голове к тому моменту, когда я сидел в той огромной комнате в «Мидленде», ожидая ночи.

Мысли путались, но в глубине души я что-то подозревал. Я знал, что буду сидеть на скамейке запасных, но у меня было предчувствие, что в какой-то момент я смогу выйти на поле. Поэтому я должен был быть готов. Вс§ должно было быть правильно.

Так было всегда на протяжении всей моей карьеры. Был странный случай: мне 20 лет, я заказал домой китайскую еду, на следующий день была игра, а после неё я подумал: «Я не выложился полностью». Тем не менее, я очень старался. Тренировался, пытался питаться правильно, и вообще делать правильные вещи.

Как только я попал в туннель, я спросил себя: «Сделал ли я все возможное, чтобы хорошо сыграть в этом матче?»

На протяжении многих лет тренировок вырабатываются определенные привычки, вплоть до того, чтобы сидеть на правильном месте на диване или надевать правильный тейп.

Когда я вернулся, чтобы принять участие в тестимониале Майкла Каррика несколько лет назад, у них не было моего тейпа. Я не мог в это поверить. Они должны были хранить его в течение 20-ти лет. Это был мой тейп.

А кроме этого две завязки, всегда разрезаемые одними и теми же ножницами. Их нужно было резать бинтовыми ножницами, но я всегда резал их обычными, потому что не справиться с этими странными ножницами. Даже такие глупые вещи, вроде этой, в моей карьере должны были быть правильными.

Я сидел в одной и той же кабинке туалета для игроков в течение 15 минут. Когда босс заканчивал разговор с командой, я надевал форму, садился на унитаз с опущенной крышкой и читал программку в полном покое все 15 минут. Спокойствие. Я делал это каждую игру.

Еще за день до матча, уходя с тренировочного поля, я зигзагами убегал с поля. Каждую пятницу.

Новые парни, иностранцы, которые пришли в клуб ближе к концу моей карьеры, скажем, Роналду или Тевес, смотрели на меня, удивляясь про себя: «Что делает этот клоун?».

Именно таким я и был. Все привычки и ритуалы формируются со временем, поэтому их не было перед моей первой игрой. Но даже на этом этапе, в 17 лет, я знал, что мне нужно сделать массаж нижней части спины. А у меня даже спина не болела. Физиотерапевт, Джим Макгрегор, ненавидел это.

«А это для чего?»

«Мне это просто необходимо».

И ему пришлось это сделать. Он был зол всю дорогу. Черт. Каждую игру, в течение 25 лет, я делал массаж. Мне это было нужно. Когда все было в порядке, я успокаивался.

«Моим дебютом было вбрасывание мяча против московского "Торпедо"».

На протяжении всей моей карьеры я очень редко нервничал. Я всегда был напряжен перед игрой, но не давал эмоциям взять верх над разумом.

У меня было четыре игры, где я чувствовал, что всё зависит от меня:

Моя первая игра в молодежном Кубке Англии в Сандерленде, я чертовски нервничал. Но все прошло очень хорошо.

Мой первый большой матч за «Юнайтед». Полуфинал Кубка Англии против «Кристал Пэлас» на «Вилла-парк». В 1983 и 1985 годах на этих трибунах я смотрел полуфинал, а тут оказался на поле в составе «Юнайтед», так что тогда мне казалось, что это самый важный матч в мире.

Нам нужно было отыграться с ничьей (прошлый матч закончился со счетом 2-2), и все, о чем я мог думать, умещалось в четыре слова: «Я на своем месте». Я был уверен в себе.

Тогда же я дебютировал за сборную Англии и сильно нервничал. Я сыграл всего 17 матчей за «Юнайтед».

И, конечно, мой дебют за первую команду «Юнайтед»

Помню, разминался во время игры и думал: «Вау». Это был первый раз, когда я играл на «Олд Траффорд». Болельщиков было очень много. Хотя на матч пришло чуть меньше 20 000 человек, казалось, что на трибунах была огромная толпа.

Через пять минут Босс сказал мне снова разминаться, но я думал, что уже не выйду на поле. А затем он произнёс: «Твой выход».

Когда я услышал эти слова, я выбежал на поле.

Я не думал о том, чтобы выйти на поле, забить гол и стать героем. Я просто не мог. Я думал: «Только не облажайся».

Вот и всё. Если не допустишь ошибок в обороне и будешь стараться изо всех сил, ты проведешь хороший матч.

В настоящее время для этого защитнику может понадобиться 10 передач и три гола за сезон, но тогда работа защитника заключалась в том, чтобы раздавать хорошие передачи полузащитникам и нападающим. Несложно, правда?

Это была моя работа. Организация. Взаимодействие. Ничего сверхъестественного. Но перед каждым ударом нужно обязательно убедиться, что это будет хороший пас.

Не бросай своих, не жалей себя. Не давай соперникам заработать пенальти. Не делай глупостей. Только не облажайся.

Я подбежал к Ли Мартину и остался позади Андрея Канчельскиса. Быть позади него не было проблемой. Он был заряжен на победу.

В своих первых 20 матчах за «Юнайтед» я обнаружил, что Андрей был настолько хорош, что большинство команд отказались от левого вингера в пользу второго левого защитника. Всё это облегчало мне задачу.

Много раз в команде соперника не было левого вингера, потому что они выставляли двоих левых защитников против Андрея.

После этого впереди меня играл Бэкс, так что им приходилось останавливать его забеги.

Впоследствии, когда я играл с Роналду, на нем было два левых защитника. Потому-то я и играл больше 20-ти лет.

Я скажу, однако, что эти трое не особенно отдавать передачи назад, поэтому я получал его другим способом!

Но во время той игры для подобных мыслей не было времени.

Помните, что мой дебют был вбрасыванием? Так вот, последняя минута, а я получил мяч на половине поля соперника.

Я всегда вбрасывал довольно далеко, когда я был моложе, я мог отправить мяч еще дальше. Я мог бы бросить его как угодно далеко. Так я и сделал, однако, ничего не получилось.

После игры я пошел в раздевалку, а Босс разговаривал с Гарри Паллистером. Он разозлился на него. «Ты когда-нибудь смотрел игры молодежки? Ты просто позор. Если бы ты следил за ними, то знал бы, что у него дальний бросок!»

«Счёт 0-0 в последнюю минуту против "Торпедо", а вы ничего с этим не сделали!»

Я был немного смущен. Я готов был умереть от счастья, потому что сыграл за «Юнайтед». Я мечтал об этом с 4-х или 5-ти лет.

Я помню, как увидел своего отца после игры, и он по-настоящему гордился мной. Он отвез меня домой, и ночью я не мог заснуть. Адреналин всё еще зашкаливал.

В тот момент я жил в одной комнате с братом. Вообще-то, разговор с ним должен был подействовать на меня, как снотворное. Я должен был сказать ему: «Фил, прокомментируй-ка моё вбрасывание».

Это бы сделало свое дело!

В течение первых 10 лет карьеры я никогда не мог уснуть ночью после игры. Просто без шансов.

Я мог не спать до 3-х ночи или до 5:30 утра.

Но так было не только у меня, это нормально. Я переехал в город, когда мне было 26 или 27. Мы с Гиггзи могли выпить немного пива после игры. Нам разрешали пару бутылок.

«Оно снимает напряжение и помогает заснуть», — говорил он.

Честно говоря, это работало. Две бутылки. Мы останавливались в Sugar Lounge на два пива после игры, затем мы возвращались в No.1 Deansgate, и после этого я наконец начал спать после вечерних игр. Мне понадобилось 10 лет, чтобы понять, как это работает.

Но после первой игры я еще не был настолько мудр, поэтому просто лежал и прокручивал прошедшие события в голове. Моя мечта сбылась. Четыре дня спустя я играл против резерва «Честера» за команду «А».

Босс был экспертом в правильной мотивации и похвале, но он строго следил за тем, чтобы мы не зазнавались.

Через неделю после моего дебюта Бэкс играл против Брайтона. Сэр Алекс не взял меня, и я был немного расстроен, задаваясь вопросом, почему.

Молодых ребят часто возвращают в молодежку, и это большое испытание. Босс мог вывести тебя на новый уровень, а потом быстро отправить обратно.

То же самое было и с Эриком Харрисоном в молодежной команде. Это был девиз Эрика: «Закаляйся». «Я не выпустил тебя на поле, и что с того? Я не выпустил его на поле на прошлой неделе, и он не хнычет. Продолжай в том же духе. Работай».

Нобби был таким же. Киддо был тем, кто мог вселить игроку полную и непоколебимую уверенность в собственных силах, но никогда не перехваливал. Он просто знал подходящее время, когда ты нуждаешься в поддержке.

Все, что было нужно мне от Эрика или от Алекса Фергюсона, это одна фраза: «Молодец, сынок». Когда я слышал ее, я думал: «Все идёт по плану».

Похвала от Босса вдохновляла, но мы всегда знали, что он может и накричать на нас. Я видел, как он ругал Палли после первого матча против «Торпедо», но это было ничто по сравнению с тем, что произошло после второго.

В то время я получал 29,50 фунтов в неделю, плюс 10 фунтов на расходы. Нам всем платили такую сумму.

Бэкс, Батти, я, все мы. Все получали одинаково. Бэкс был на скамейке, Батти тоже. Нам платили бонус в размере 2 000 фунтов на игрока, если команда выигрывала, а мы принимали участие в обеих играх.

Если ты выходил на поле только в одной игре, платили 1 500 фунтов, и 1 000 фунтов, если ты не играл, но был в составе команды.

Поэтому мы поехали в Москву на ответный матч и стояли сбоку от скамейки запасных. Снова 0-0. Дело дошло до пенальти.

Ну мы и поставили свои 3 500 фунтов.

Я поставил 1 500, а Бэкс и Батти по штуке. Мы думали: «Ничего страшного, это всего лишь 40 недельных зарплат».

Мы собирались заплатить за автомобили, когда вернемся в Манчестер. Мы вышли вперед после того, как Торпедо не забили свои пенальти. 2-0! А в итоге мы проиграли.

Брюси, Чокси и Палли промахнулись. Одни из худших пенальти, которые я видел.

После этого в раздевалке мы втроем чуть ли не плакали в углу, потому что потеряли три с половиной тысячи. Я потерял свой Peugeot GTI, а Бэкс — Мазератти.

По сей день Брюси, Чокси и Палли должны нам машины.

Потом в раздевалку вошел Босс, и это было похоже на Третью мировую войну. Он сидел рядом с ними троими, споря о пенальти, как вдруг Роббо вмешался. Кто-то другой вмешался. К этому моменту старик еще не успокоился. Чуть не началась драка.

В течение следующих нескольких сезонов я видел, как это происходило не один раз. Я помню, как он сходил с ума в Блэкберне, когда мы проиграли 2-0, и Ширер забил оба мяча, а затем в Ливерпуле после того, как мы упустили преимущество в три гола и сыграли вничью, игра на выезде против «Барселоны» и поражение 4-0.

Ты видишь это и думаешь: «Они маньяки. Что мы себе позволяем?»

Но это было частью футбольной жизни. Это было сюрреалистично. На самом деле, я бы даже сказал, что нереально. Никогда не думал, на самом деле буду играть за «Юнайтед». Ты выходишь и стоишь в этом туннеле, и чувствуешь себя кем-то другим. Это необычное чувство.

Это те воспоминания и чувства, которые игроки, когда они выходят на пенсию, изо всех сил пытаются повторить. Это настоящий адреналин, кайф, что-то, что приходит в твое тело, и ты просто думаешь:

«Это... потрясающе».

И ты уже никогда не забудешь тот момент, когда впервые это почувствовал.


Источник и фото: официальный сайт «Манчестер Юнайтед»