Хорошие игроки – хорошие люди в твоем окружении, подталкивающие друг друга к саморазвитию. Когда мне было 13 или 14 лет, Эрик Хоган – интеллигентный парень, он по-прежнему выступает в лиге для тех, кому за 35, – однажды не пришел на тренировку, потому что ему купили новый скейтборд. Я поссорился с ним из-за этого и не разговаривал целый год, потому что он не пришел на тренировку. У меня всегда был этот бзик. «Засунь себе этот скейтборд, знаешь куда?» Сейчас, когда я повзрослел, и многие ситуации начинают носить более серьезный характер, я по-прежнему вспоминаю этот скейтборд: «Засунь себе этот чертов скейтборд в задницу».
«Сандерленд» показался сущим кошмаром. Там было 7 или 8 ирландцев в совете директоров! Они бы часто вмешивались в процесс, ведь у них было чувство полного владения клубом. Мне нужно было бы отвечать перед слишком большим количеством людей.
Но на деле всё оказалось совсем наоборот. Поскольку их было семь или восемь, никто не чувствовал на себе полную ответственность. Найалл Куинн был главной публичной личностью. Фанаты «Сандерленда» любили его, и он подчинялся напрямую вадельцам клуба. Тот факт, что они были ирландцами, в итоге оказался благоприятным. С ними можно было вести себя естественно. Они во всем доверяли мне и Найаллу – мы оба были выходцами из большого футбола.
«Сандерленд» вылетел в низшую лигу в конце предыдущего сезоне, в 2005-2006. Тогда Найалл сформировал консорциум Drumaville, который состоял из ирландских предпринимателей-застройщиков, включая Чарли Чоука, владельца паба в Дублине. Они взяли контроль над клубом в свои руки в июле. Затем началась предсезонка, затем сам сезон, а менеджера не было. Найалл временно исполнял его обязанности, пока они искали подходящего кнадидата. Клуб проиграл несколько первых игр в Лиге.
Мы встречались с ними чуть ранее тем летом, почти сразу после того, как я прекратил играть. Найалл созванивался с Майклом Кеннеди. Так что это не было для меня каким-то особенным сюрпризом. Футбольный мир невелик, поэтому они знали, что я уйду из футбола и что, скорее всего, начну более серьезно заниматься получением тренерской лицензии. Что касается истории между мной и Найаллом, он лишь пытался думать о том, что правильно для клуба. Он должен был быть проницательным, чтобы не допустить ничего дурного.
За мной отправили вертолет в Манчестер и привезли меня в Дублин. Они пытались произвести на меня впечатление, разумеется. Я пересек Ирландское море на вертолете, но я по-прежнему спрашивал: «За каким чертом меня понесло туда»?
Уже не помню, где именно происходила встреча. Какая-то частная резиденция, особняк в пригороде Дублина. Все парни из консорциума были там, как и Найалл. Когда вертолет приземлился, я увидел, что он стоял в нескольких шагах от вертолетной площадки, ожидая пока я выйду вместе с другими людьми. Я вышел, поцеловал землю и благословил всех.
«Прибыл Папа Римский».
На самом деле нет.
Я просто вылез из вертолета, подошел к Найаллу, и мы пожали руки. Он сказал: «Нам нужно 5-10 минут, прежде чем мы пойдем на совещание?»
В тот раз я говорил с Найаллом впервые после чемпионата мира. Не думаю, что разговор случился бы, если бы Найалл не был бы причастен к консорциуму. Так что это был реальный шанс отпустить все, что было раньше. Мы вместе вошли в комнату, и я сказал: «Слушайте, вся эта фигня с Сайпаном... Что бы ни случилось с "Сандерлендом", нам в любом случае нужно двигаться дальше».
Он согласился. И на этом все.
Я вошел, поприветствовал совет директоров. Обстановка была очень будничной. Я был в костюме, но мне не казалось, что со мной проводят собеседование или оказывают давление. Они спросили, заинтересован ли я в работе. Я ответил: «Не уверен, что сейчас хочу этим заниматься. Мне нужно подумать».
Они говорили о том, сколько зарабатывают игроки, о деталях их контрактов, их зарплатах, о том, какие игроки придут, а какие уйдут. Я продолжал настаивать: «Всему свое время, дайте мне обдумать предложение». Они просто пытались донести до меня положение вещей, казались очень заинтересованными. Подумалось, что эта работа может стать моей, если я того захочу. Они только что приняли на себя руководство клубом, и им нужен менеджер до начала предсезонной сессии. Мик МакКарти покинул клуб в марте, до того, как управление перешло консорциуму; Кевин Болл продолжал участвовать в клубных делах до конца сезона. Они вылетели в низшую лигу с рекордно низким количеством набранных очков.
Я поехал домой и сказал Майклу через несколько дней: «Это не для меня». Мне хотелось сконцентрироваться на тренировочных курсах – у меня как раз должен был начаться блок UEFA A, я не хотел так быстро соглашаться на эту работу. «Сандерленд» был разочарован, и через месяц оказалось, что никто не хотел приниматься за эту работу. Что серьезно удивило меня. Я слышал, что Мартин О’Нил и Сэм Алдайс отклонили это предложение ещё до того, как место предложили мне. Но в тот момент я не был на 100 процентов уверен, чем хотел заниматься. Я в прямом смысле не был уверен в том, что управление клубом и тренерство – это моё. В те времена между этими двумя позициями существовала серьезная разница. Курсы показали, что тренерство едва ли подходит мне. Я частенько думал: «Это какая-то заноза в заднице».
Есть такое тренерское выражение: «Быть на поле». Не уверен, что хотел именно этого. Но я понимал, что курсы нужно закончить. Я думал, что менеджмент и управление клубом будет гораздо интереснее. Но если бы я взялся за работу, не хотелось бы продолжать учиться на курсах. Пол Инс и Гарет Саутгейт были вынуждены совмещать эти дела. Если бы что-то пошло не так, я бы не хотел, чтобы меня обвиняли в том, что у меня и лицензии-то нет. И с финансовой точки зрения я не хотел хвататься за первую попавшуюся работу.
В то лето я начал свой курс UEFA A, затем уехал в отпуск на несколько недель в августе. Я был в Португалии, когда начался сезон, и смотрел матчи по телевизору. «Сандерленд» едва справлялся с соперником. Они играли на выезде с «Бери» в Кубке Лиги, это был вечер вторника. Они проиграли. Найалл давал интервью после матча, он был их временным менеджером. Он выглядел крайне растерянным.
Мне пришло сообщение от сестры: «Ты видел Найалла Куинна? Тебе нужно помочь ему».
Я позвонил Майклу Кеннеди на следующий же день. Попросил его связаться с «Сандерлендом». Если они по-прежнему заинтересованы в моих услугах, я готов. Все лето я провел с семьей. Это было здорово, но я не хотел проводить с ними вообще все время. Я отец, мне было необходимо уходить и зарабатывать на жизнь. Важно, чтобы дети видели, что отец ходит на работу.
Консорциум не изменил своего мнения – они были готовы принять меня, если я того хотел. И я решил, что соглашусь. Мои лучшие решения – это всегда те, которые принимаю быстро. Я не думал о сотрудниках клуба, о тактике или о том, что нам потребуется купить 10 игроков. Никакого гениального плана. Я просто решил, что возьмусь за это работу. Всему свое время.
С деловой точки зрения они знали, что получали. Очевидно, я серьезно уступал Мартину и Сэму в вопросе опыта. Я ни разу до этого не управлял клубом. Для совета директоров это было чистой игрой в рулетку, как и для меня. Но они думали о продажах билетов. Думаю, что если бы Найалла спросили в то время об этом, он бы сказал: «Нас не сильно волнует резюме нашего тренера, нам просто нужна прокачка». Команда потеряла себя, свою искорку. Возможно, они думали, что я тот самый. Мой контракт наделал шума, и я нисколько этого не стесняюсь.
Пять поражений в пяти играх – это шокирующий старт, особенно для команды, которая только что вылетела в Чемпионшип. «Бери», который выбил их из Кубка Лиги, занимал последнюю строчку в турнирной таблиц. Но «Сандерленд» не был так плох, как о том говорили их результаты. Многие из игроков только что играли в Премьер-Лиге.
С другой стороны, я не думал об их маркетинговом продвижении. Я не ассоциировал себя с клубом, не был предан им в отличие от Найалла. Я мог работать спокойно, без оглядки на эмоции. Я прекрасно чувствовал, живя сегодняшним днем. И моя репутация игрока, наверное, здорово помогла. Был некий страх, но я знал, в чем силен, и думал, что справлюсь, имея в наличии таких игроков.
Что помогло мне совершить безболезненный переход от статуса игрока в менеджера, так это опыт, полученный в «Юнайтед», и моё капитанское прошлое. У меня была капля здравого смысла. Я никогда не придавал перспективам какое-то большое значение, и это не было моей мечтой. Никогда не мог себе представить, как это – вырасти с мечтой стать менеджером! Я просто подумал: «Надо попробовать. А дальше посмотрим».
Самое сложное в этой работе – совещания совета директоров, организация процессов и даже встречи с родителями молодых игроков; я относился ко всему этому с легкостью. Если бы я сидел и обдумывал каждый аспект этой работы, в жизни не согласился бы пойти в управление клубом. Но если в тебе продолжает жить по-детски искренняя любовь к игре, ты, вероятнее всего, будешь ловить себя на мысли: «Я ко всему привыкну, соберу вокруг себя хороших людей. Моя работа заключается в том, чтобы поработав хорошенько с понедельника по пятницу получить отличный результат в субботу».
«Сандерленд» встречался с «Вест Бромом» дома в следующие выходные после моего звонка Майклу. К тому моменту я уже вернулся домой в Манчестер и поехал посмотреть матч с Тони Лоханом – Тони должен был быть тренером моего основного состава. Ничего ещё не вступило в силу. Я просто хотел посмотреть на команду, на тренировочную площадку. Там было 14 000 людей на стадионе с вместимостью в 42 000.
Они победили со счетом 2:0, и это, разумеется, не было моей заслугой. Это было ожидаемо: они были вполне себе приличной командой. Я как раз тогда и подумал: «А эти парни неплохи, совсем неплохи». У них просто были тяжелые времена: непорядок с травмами, с уверенностью в себе. Было очень волнующе смотреть на команду, которой будешь управлять. Я знал, что у них есть потенциал.
Найалл провел мне экскурсию по тренировочной базе Academy of Light на следующий день и представил меня команде.
Майкл занимался улаживанием юридических вопросов. Мы знали, что с нами будут говорить открыто, поэтому наше положение было отличным. Я не планировал показывать своё доминирование над ними, но я присутствовал на матче против «Вест Бромвич». Их бы линчевали, если бы эта сделка по найму меня в качестве тренера не состоялась. Найалл попытался внести свой вклад в дело клуба, но из этого ничего не вышло. Он знал, насколько тяжелым будет этот труд. Поэтому мне казалось, что я заслужу уважение. Все было разложено по полочкам. Мне предложили просто фантастический контракт с зарплатой более миллиона в год – огромные деньги для работы в Чемпионшипе для первой работы тренера. Как я предполагаю, обычно тебе предлагают краткосрочный контракт, ты просишь увеличить срок его действия, и в итоге вы соглашаетесь на нечто среднее. Но «Сандерленд» предложили мне пятилетний контракт, на что я сказал, что готов буду подписать соглашение на три года. Я был достаточно уверен в своих силах, но мне нужно было посмотреть, как все пойдет. Я по-прежнему мыслил как футболист – соглашался на более короткий срок с более широкими перспективами. Мне нужно было подумать о прочности моего положения и финансовых последствиях увольнения.
С тех пор я понял одну вещь – день, когда ты вступаешь в должность в клубе, это день, когда всё идет к твоему уходу из него. Основная часть условий контракта касается того, что произойдет в конце, поскольку в момент подписания ты уже обеспечиваешь своё трудоустройство. Такой вот негативный подход к устройству на работу. Вроде бы это должно вселять оптимизм, но основной сутью переговоров является уточнение условий того, как от тебя можно будет избавиться.
Расстояние от моего дома до Сандерленда составляло около двух с половиной часов езды. План был таков, что моя семья переедет вместе со мной. Мы поселимся в новом доме неподалеку, найдем хорошую католическую школу для детей.
Я и Тони провели первую тренировку в тот же день, когда я подписал свой контракт. Я знал Тони по «Ноттингем Форест». Он там играл, когда я пришёл в клуб. За основу он вышел всего в паре матчей, поскольку затем ему пришлось покинуть клуб из-за травм. Мы провели несколько лет вместе в «Форесте», и я всегда продолжал поддерживать с ним связь. Я вообще общался с некоторыми парнями из «Фореста»: Тони, Гари Чарльз. Когда я пришёл в «Форест», у меня не было машины, поэтому Тони подбрасывал меня до бильярдной, а Гари Чарльз несколько раз катал по городу, мы даже вместе ходили в кино. Мы отлично ладили.
Тони получил тренерскую лицензию, когда ему было 21 или 22, в «Форесте», он посещал занятия по воскресеньям с некоторыми другими игроками. В те моменты я лежал в постели, страдая от похмелья, и слышал, как он заезжает за Гари Боуером, с которым мы вместе снимали дом. Помню, как думал про себя: «Вот придурки». К тому моменту у Тони был огромный опыт – он был тренером в академии «Лестер Сити», и, пока я заканчивал свой курс, он помогал мне с сессионными планами. Я всегда думал о том, что если пойду в менеджмент, позову Тони с собой – он был отличным тренером и отличным другом, человеком, достойным доверия. Нам нравилось бывать в компании друг друга. Не помню, чтобы мы над чем-либо когда-либо смеялись, но мне нравится думать, что такое точно было. Сейчас он тренирует «Бернли» вместе Шоном Дайчем и Иэном Воуном, двумя бывшими игроками «Форест», которые тоже были в клубе, когда я там работал.
Так и работает футбол.
Мы занялись тренировками и стали разбираться в том, кто работает в клубе и кто в нём играет. Я подумал: «Боже милостивый, да здесь тонны работы». Команда была не в лучшем состоянии. И они находились почти на самом дне таблицы, поэтому у нас был один-единственный путь.
Я полюбил это дело с самого первого дня. С самого начала мне казалось, что это потрясающе. Найал полностью доверился мне в деле перестройки. Нам нужно было потратиться, но не настолько, сколько писали тогда в СМИ. Мы двигались напрямую в первую лигу – потому что команда уже привыкла проигрывать. На протяжении сезона мы вложили примерно 3,5 миллиона в игроков, учитывая пришедших и ушедших. Но к текущему моменту у нас оставалось всего пара дней, чтобы заполучить нужных футболистов до закрытия трансферного окна.
Трансферное окно заставляет людей впадать в панику. Вот почему трансферные гонорары возрастают до небес. Агенты буквально приставляют оружие к головам владельцев клубов. Мы нашли 6-7 игроков, что достаточно много. Встречи с ними, медицинское обследование, индивидуальные условия…. Но Найал и генеральный директор, Питер Уокер, справлялись со всеми делами блестяще, они все сделали за меня. Я попросил 6 игроков, и они привели мне шестерых. Это, разумеется, имело смысл: ведь мы все добивались одного и того же – успеха для клуба. Я знал, что мой приход на пост менеджера немного встряхнет клуб, но всё же требовались и дополнительные шаги по улучшению ситуации. Я купил шестерых. Шесть игроков, с которыми я играл. Шесть положительных героев. Они все выступали за свои сборные. Я подспудно всегда хотел работать с ними, но не был уверен, находятся ли они в поиске нового клуба.
У меня оставалось всего 3 дня. Но я думаю, что в такой ситуации, все сложилось отлично. Если бы у меня была пара месяцев, мне пришлось бы видеть скачущих вокруг меня людей, которые будут о чем-то просить агентов, намекающих на то, что ответ от них также ждут в другом клубе. Но в тот раз и игроки, и их клубы были готовы принять быстрое решение. Мне нужно было сделать им предложения: «Но вам придется быстро соглашаться, поскольку завтра еще нужно пройти медицинское обследование». Никто не был готов на сокращение зарплаты. К нам никто не переходил из «Милана». Мы платили приличные деньги за тот уровень, на котором играли. Не тридцать-сорок тысяч в неделю, а пятнадцать-двадцать. Грэм Кавана и Дейв Конноли выступали за «Уиган», и это сыграло нам на руку. Нам не пришлось договариваться с шестью разными клубами о покупке шести разных игроков. К нам переходили два игрока «Уигана», Росс Уоллес и Стэн Варга – из «Селтика», а Лайам Миллар уходил из «Манчестер Юнайтед». Это придавало сил. Сначала ты идешь тренировать одних людей, а на другой день к ним присоединяются 5-6 легионеров.
Найалл совершил всю работу по заключению сделок. Он позвонил директору «Селтика», а затем созвонился с агентом Росса Уоллеса, чтобы уточнить, привлечет ли его наше предложение. У меня была репутация волка-одиночки, но я отлично ладил со всеми этими парнями. Я жил вместе с Грэмом Кавана, когда мы играли за сборную Ирландии. Я жил в доме на заднем дворе отеля, поэтому чувствовал некую уединенность. Росс и Стэн приехали со своим агентом. Я играл с ними парой месяцев ранее в «Селтике», поэтому разговор складывался непринужденно.
- Ну что, готовы рассмотреть наше предложение?
Это было довольно прямолинейно.
- Сейчас мы довольно посредственно выглядим. Но если вы к нам присоединитесь, а также ещё пара хороших ребят, мы сможем претендовать на большее.
Они оба согласились.
Я ответил: «Отлично. Тогда поставлю чайник».
Так это было просто. Иногда мне хочется, чтобы у меня чаще получалось так общаться. Это гораздо больше похоже на меня настоящего. Нужно было утрясти некоторые дела, чтобы заполучить Дейва Конноли. Майкл Кеннеди представлял интересы Дейва, и я знал, что он займет жесткую позицию. В этом не было никакой проблемы, несмотря на то, что Майкл представлял и меня, он договорился о моем контракте с «Сандерлендом». Но в этом случае Майкл представлял своего клиента, не меня или «Сандерленд». Я знал правила игры. Мне нужен был нападающий, а Майклу – заполучить лучшее предложение для своего клиента.
Дейв говорил, что не хочет покидать «Уиган».
На что я сказал: «Дейв, слушай, сравни объективно “Уиган” и “Сандерленд”». Я привел хороших людей и положительных героев. Они сделали мою работу в разы проще.
Кто-то спросил Капелло несколько лет назад, как ему удается оставаться таким хорошим менеджером. Он ответил: «Мне просто очень везло. Я всегда работал с хорошими игроками». Никогда не забывайте об этом. Никогда не переоценивайте работу менеджера – но и не слишком давите на них в ситуациях, когда все идет не слишком хорошо. Мне думается, что это Джок Стейн сказал, что суть футбола в фанатах и игроках. Никогда не увлекайтесь чрезмерно работой менеджера. Я не пытаюсь оправдаться, но по сути именно игроки творят игру.
Все эти игроки должны были подписывать свои контракты в один и тот же день, и это всем из них придало бодрости и сил. Это придало бодрости духа «Сандерленду» - городу и клубу. Хотя мы не сыграли еще ни одного матча. Мы не подписывали Роналду, но Росс и Стэн были игроками «Селтика», добротными игроками. Дейв, Грэм и Лайам – я знал каждого из них. На них можно было взглянуть и сказать: «Ну что, поехали вверх таблицы?»
Когда подписываешь игрока, ты посылаешь сообщение фанатам и другим клубам твоей лиги.
Я позвонил Дуайту Йорку. Было семь утра, когда я поднял трубку на тренировочной площадке, потому что он был в Австралии с футбольным клубом «Сидней», он был их лучшим игроком.Короче, я позвонил ему.
- Всё путем, Йорки?
Я всегда отлично ладил с Йорки в «Юнайтед». У него был пентхауз в Сидней Харбор, Ламборджини и множество женщин. Шикарная жизнь. Но я знал, что он любил футбол. Он любил отвечать на вызовы судьбы.
Я просил: «Не подумываешь вернуться в “Сандерленд”?»
На что он задал мне встречный вопрос: «Ты хочешь, чтобы я все бросил? Чтобы я взял и уехал из Австралии»?
Я сказал: «Да».
Он ответил: «Ну разумеется!»
Я надеялся, что мы получим его бесплатно. Ему было 34. Но нам пришлось заплатить «Сиднею» 250 штук. Клубу это не понравилось. Но Йорки вошел в раздевалку, как актер. Большая личность в нашей раздевалке. Он выигрывал Лигу Чемпионов, он играл за «Юнайтед».
«Все нормально, парни? Как поживаете?»
Йорк стал моим лучшим приобретением. Ожидания были велики: мы надеялись заполучить толпу в 40 тысяч. Некоторые игроки не могли справиться с таким давлением. Но Йорки знал, как с этим справляться. Мы привнесли в клуб атмосферу, которой он не видывал. Дело в характерах. Прибыл Йорк, и мои коллеги стали говорить: «Он великий игрок, правда?» Я отвечал: «Да, он просто топ». И притом отличный парень.
Мы с Найаллом занялись множеством дел. Он всерьез взялся за продвижение клуба. Мы потеряли приличное количество фанатов за годы упадка, и он говорил, что нам нужно распродать сезонные абонементы. Мы устраивали приемы для фанатов. Мне эти встречи нравились. Что мне всегда импонировало в болельщиках «Сандерленда», так это их живая реакция на матчи: то, что происходило в субботу, либо поднимало им настроение на неделю вперед, либо ввергало в шок. Такое встречается не в каждом клубе. Поэтому я подумал, что видеться с ними лично могло бы мне понравиться.
Сезон задался с самого начала – выездного матча в Дерби. Мой первый разговор с командой случился как раз перед этой игрой. Мы остановились в отеле. Я собрал команду в лобби, где был вынужден представить ситуацию, как есть.
«Парни, “Дерби” – они такие».
Мы готовились к матчу предыдущие три дня. Это было безумие – переехать ни с того ни с сего в «Сандерленд», попытаться заполучить игроков до закрытия трансферного окна. Ночью перед матчем я решил, что сосредоточусь на вратаре «Дерби». Он довольно слабо справлялся с навесами. Но я слишком заговорился на эту тему. И Дейв Коннолли, с которым я вместе выступал за Ирландию, старина Дейв, который ещё и был отличным голеадором, поэтому мог себе позволить вытворять некоторые штуки, поднял руку.
Я продолжил говорить: «Парни, с первых же мячей давите на него. У него плохо с навесами. Он хорошо работает ногами…»
Я следил за Дейвом. Он по-прежнему держал руку поднятой.
- Что такое, Дейв?
- Тренер, а ты знаешь этого голкипера?
- Знаю.
- Его продали неделю назад.
Он не получил травму – его, б*ядь, продали неделю назад. И это я должен был стать героем, который придет и спасет клуб, фанатов, которого будут носить на руках в окружении развевающихся флагов клуба...
Это был мой первый разговор с командой.
В общем, я сказал: «Короче, парни, я хотел сказать, что никак не могу добиться сраных отчетов от скаутов». Да, я свалил всё на скаутов. И это, к слову сказать, сработало: все расслабились. Для меня это было хорошо, но ситуация меня немного смутила, нужно было немного разрядить обстановку.
В то время у «Дерби» дела шли неплохо. Билли Дейвис был их менеджером, у них были хорошие игроки. Они нас переигрывали 1:0 после первого тайма.
Видели бы вы игроков, когда я вошёл в раздевалку – они как обосранные сидели. Они ожидали, что я задам им взбучку. Хороший менеджер всегда должен создавать эффект неожиданности, нельзя всё время быть предсказуемым. Клаф так делал, и Фергюсон тоже. Короче, я вхожу.
«Ладно, парни, расслабьтесь. Вы неплохо справляетесь, всё нормально. Продолжайте в том же духе».
До тех пор, пока ситуация не становилась из рук вон плохой, я обычно давал игрокам возможность немного передохнуть и успокоиться в перерыве, до того, как мы войдем в раздевалку. Давал им пару минут, чтобы восстановить дыхание, а себе – чтобы собраться с мыслями. Это был мой первый опыт работы в качестве менеджера, поэтому я не стал обсуждать какие-то тактические моменты. Мой план заключался в том, чтобы ничего не усложнять.
Совет Брайана Клафа, который я получил в своём дебютном матче за «Форест» на выезде против «Ливерпуля» был таков: «Просто прими мяч, передай его кому-нибудь из товарищей по команде и беги. Ты ведь можешь с этим справиться?»
Я сказал: «Ну да, разумеется, могу».
И именно это я и делал с самого детства. Пас-кросс, пас-кросс. Я сделал на этом карьеру. Во многом моё восхищение Брайаном Клафом заключалось в простоте, с которой он смотрел на игру. Концепция Алекса Фергюсона в этом отношении тоже была достаточно прозрачна.