В следующем сезоне, 2010/11, моя работа заключалась в том, чтобы выпускать на поле молодых футболистов и понижать им зарплаты. Описание моих обязанностей изменилось. Изначально они заключались в том, чтобы пробиться в высшую лигу. Теперь — в том, чтобы работать с куда меньшим бюджетом.
Летом у меня состоялся разговор с владельцем клуба, разговор, которого я опасался. Мы сидели с моем офисе и обсуждали тактику команды. Мне стоило догадаться уже тогда, что мои дни сочтены.
— Почему мы не можем поставить его сюда?
— Потому что он такой, а не сякой.
— Давай попробуем играть молодыми игроками.
— Я ничего не имею против молодых футболистов, но в Чемпионшипе их просто сожрут.
Чемпионшип — это не лига для молодых дарований. Нужно сбалансированно использовать молодых и опытных игроков. Любой менеджер, который работал в «Ипсвиче» после меня: Пол Джуэлл, Мик МакКарти — они все предпочитали опытных игроков. Средний возраст команд, которые из Чемпионшипа выходят в Премьер-Лигу — 28-29 лет.
Кевин Килбейн приехал на переговоры, а с ним и Шон Дерри — у него истекал контракт с «КПР».
Шон сказал мне: «Рой, я буду счастлив играть в твоей команде». На что я ответил: «Шон, не думаю, что у меня будет возможность выбить тебе контракт дольше, чем на год, да и платить будут не ахти». Но он возразил: «И пусть, я хочу играть в твоей команде».
Первый мой сезон подходил к концу, и было здорово иметь к старту нового сезона хорошего, опытного профессионала в моей раздевалке. Но клуб так и не предложил ему контракт.
Я был на отдыхе с семьей неделю спустя, мы ездили на сафари в Южную Африку. Я смотрел на слонов, когда мне позвонил агент Шона.
— Твой клуб так и не связался с нами, не было предложено никакой сделки.
Я смутился — я не мог в это поверить.
Я позвонил Саймону.
— Что там с Шоном? Он хочет контракт с нами. Всего на один год!
— Нет, мы не планируем совершать эту сделку, — ответил он.
Так начали появляться тревожные сигналы.
Ли Карсли был готов к переговорам, но клуб так и не предложил ему контракт. Аналогичная история с Кевином Килбейном. Они были хорошими, опытными игроками, отличными парнями.
Кевин признался мне: «Рой, твой клуб ничего не сообщил мне по итогам переговоров».
Я позвонил Саймону, а он, в свою очередь, Кевину, чтобы извиниться. Это был футболист, который сыграл более ста матчей за свою страну, а ему даже не перезвонили, чтобы сообщить, что сделки между ним и клубом не будет.
Все эти игроки могли перейти к нам на правах свободных агентов.
Итак, у меня было 8 игроков из академии, которые должны были дебютировать в этом сезоне. Семеро из них было недостаточно хороши. Я все-таки договорился об аренде пары игроков.
Мы решили никуда не выезжать на период предсезонных тренировок. Идея состояла в том, чтобы сыграть с более слабыми соперниками, выиграть пару матчей, обрести уверенность в себе и затем, напоследок, сыграть более серьезные матчи. Так что мы провели матчи с «Хистоном», «Грейт Ярмаут», и «Хедли Юнайтед», а затем с «Вест Хэмом» и ПСВ Эйндховен.

Гари Аблетт.
Чарли МакПарланд вынужден был покинуть нас по семейным обстоятельствам: ему приходилось ездить из Ноттингема. Я попросил Гари Аблетта присоединиться к нам в качестве тренера основного состава. Я играл против Гари, встречался с ним во время получения профессиональной лицензии. Он мне нравился. Он играл за большие клубы — «Ливерпуль», «Эвертон». К тому же он был менеджером «Стокпорта» и молодежной команды «Ливерпуля». Его личностные качества, как и профессиональные, были безупречны.
Гари присоединился к штабу к поездке к ПСВ. Мы проиграли 1–0, футболисты ПСВ играли очень хорошо. Я позволил своим подопечным расслабиться в Амстердаме. Некоторые из них опоздали с утра к автобусу.
Я всех предупредил: «Парни, ведите себя как взрослые мужчины. Если вы планируете выпить пару пинт пива, убедитесь, что с утра сможете поднять себя с постели вовремя».
Но, разумеется, нашлась пара отбившихся от стаи. Я оштрафовал их.
Клубные штрафы доходили до нескольких тысяч фунтов. Но мои штрафы были в разы меньше — три-четыре сотни фунтов наличными. Я объяснил игрокам, что эти деньги идут в накопление на, скажем, рождественские подарки или поездки на картинг для игроков и членов штаба, несколько сотен мы приберегали в качестве бонуса для смотрителей за качеством поля. Парни нормально воспринимали выплату штрафов, поскольку знали, куда идут эти деньги.
Мой план по невыезду, кроме той короткой поездки в Голландию, прекрасно сработал. Я поехал посмотреть на домашнюю игру наших резервистов против «Тоттенхэм XI». Пабло Куньяго вышел на десять минут и был п**дец как отвратителен. Ему нужно было отдать пас нападающему, когда тот был в удачной позиции буквально за пять минут до окончания матча.
Я спустился в раздевалку после игры и сорвался на него.
— Ты, мать твою, должен был отдать пас!
На что он ответил: «Интересно, как мы планируем выиграть хоть что-нибудь с тобой на месте нашего менеджера?»
Я едва не набросился на него с кулаками, но вовремя сдержался.
Гари неважно себя чувствовал, когда мы были в Голландии. Я помню, как я и члены тренерского штаба донимали его расспросами: «Ты что, соскучился по „Ливерпулю“, Гари? Тебе не хватает у нас сгоревших машин и спортивных костюмов на улицах?»
Мы просто по-дружески подшучивали над ним.
На что Гари отвечал: «Я просто неважно себя чувствую».
Он не появлялся на работе в течение нескольких дней. Он заболел очень, очень быстро. Он остановился в отеле недалеко от места, где жил я, и мы пригласили клубного доктора осмотреть его. Через пару дней он уже лежал в онкологическом отделении Кэмбриджской больницы. У него обнаружили неходжкинскую лимфому, одну из форм рака крови. Он боролся за свою жизнь и так и не смог продолжить работу.
Поскольку Гари присоединился к нам во время предсезонной сессии и некоторые члены клубного офиса были в отпуске, контракт Гари не был полностью подготовлен и подписан, и, хотя мы уже договорились обо всех условиях, чисто юридически клуб ничего не был обязан делать в отношении него.
Я позвонил в LMA — Ассоциацию тренеров лиги — и сказал: «Вам нужно помочь одному из моих подчиненных».
Но Гари не был членом организации. И тем не менее они сработали блестяще. Они настояли на том, чтобы он получил все свои привилегии и проследили за тем, чтобы сделка была заключена.
Я встретился с членами тренерского штаба, чтобы поделиться с ними новостями о состоянии Гари. Я говорил очень эмоционально. Помню, как подумал: «На самом деле, я не был к такому готов». Но разве есть кто-то, кто готов? Мне не кажется, что я справился с этой ситуацией достаточно хорошо, но не уверен, что более опытный человек обязательно справился бы с ней лучше.
Гари в то время был занят написанием книги — надо сказать, очень хорошей книги, — и он поделился со мной, что, по его убеждению, давление, которое постоянно присутствует в футболе, сыграло роковую роль для его здоровья. У него тяжко шли дела в «Стокпорте» — финансовые проблемы, запреты на трансферы... Стрессы и нервное напряжение навредили его состоянию здоровья.
Я частенько заезжал в Кембридж после тренировок, чтобы увидеться с Гари. В конце концов его перевели в Госпиталь Кристис в Манчестере, чтобы он был поближе к своей семье, которая жила в Ливерпуле. Я привозил к нему членов тренерского штаба и бывал в гостях у его семьи. Он планировал дать серию интервью о своей карьере, о давлении, которое оказывает на тебя игра. Это должен был стать его проект, поскольку вернуться к тренировкам было бы слишком сложно для него. Но у него так и не предоставилась возможность.
Он умер через шестнадцать месяцев после того, как ему поставили диагноз. Я отдыхал на Маврикии, когда узнал об этом. К тому моменту я уже ушел из «Ипсвича».
Это было шоком.
У нас был отличный старт сезона, три победы, против «Мидлсбро», «Пэлас» и «Бристоль Сити», а также две ничьих — «Бернли» и «Портсмут». Мы были третьими. Я был рад. Мы взяли хороший темп. У нас определился стабильный состав. Мы играли в одного нападающего на острие и группами страйкеров на контратаках. Это великолепно сработало против «Мидлсбро». Неделю спустя, в середине сентября, мы уже были вторыми, после победы над «Кардифф Сити».
Но у нас выбыли три игрока.
У меня случилась ссора с Джоном Уолтерсом. Он хотел уйти. Мы провели всего четыре-пять игр в сезоне. Он где-то услышал, что «Сток» заинтересован в нем. Опять Тони Пьюлис — он не связывался со мной относительно Джона.
Я сказал: «Джон, мне никто не звонил».
Я не мог винить его за желание покнуть клуб. Он был хорошим игроком для нас, и у него был шанс перейти в Премьер-Лигу. Но он выразил его некорректно.
Он вернулся несколько дней спустя.
«Да, они наверняка хотят меня переманить».
Я ответил: «Я так ничего и не слышал от них. Если у них будет предложение по тебе, я дам тебе знать. Мне нечего от тебя скрывать. Ты можешь позвонить владельцу клуба. Я не занимаюсь вопросами бизнеса в клубе».
«Меня это не касается».
Мы обменялись парой нелицеприятных выражений, даже потолкались немного.
«Почему ты просто, бл*дь, не можешь мне поверить?»
Мне не жалко было одобрить его переход, хоть я и терял одного из своих лучших игроков — и, возможно, работу. Меня понесло, и Джона тоже. Я выкинул его из состава на следующий матч, против «Бернли». Мы выигрывали 1–0, но они смогли забить в добавленное время. На пресс-конференции после игры я сказал, что Джон больше никогда не сыграет за наш клуб. Это было большой ошибкой. Его стоимость к тому моменту и так уже значительно упала.
Мы продали его в «Сток» неделю спустя. Все могло сложиться по-другому, но я, как и всегда, сыграл свою роль. Это уже давно забыто.
Как-то я вошел в раздевалку с вопросом:
— А где Джон Стид?
— Он уехал на переговоры — в Блэкпул.
Никто мне до этого не говорил об этом.
Через неделю он уже договаривался с «Бристоль Сити».
Я позвонил Саймону. Он сказал: «Знаешь, мы не были уверены, стоит ли сообщать тебе».

Джонатан Уолтерс.
Так, Джон Уолтерс, Джон Стид и Алекс Брюс ушли из клуба. Джон Уолтерс был особенно крупной потерей. У нас были травмированы несколько важных игроков — Гарет МакОули и Дэвид Норрис. Игроки, которых я хотел заполучить в свое время, Килбейн, Дерри и Карсли, были бы как нельзя кстати для нас в тот момент.
Мы заполучили голкипера, Асмира Беговича, в аренду из «Портсмута», всего на шесть игр. До этого я не видел его в действии, но одна его походка, когда он вошел в здание клуба, заставила меня полюбить его: он поднял дух на тренировочной площадке. Нас никто не смог обыграть в течение шести проведенных им с нами матчей, но «Портсмут» отозвал его обратно; мне кажется, Дэвид Джеймс был травмирован. Сейчас Асмир играет за «Сток», и он выступал за сборную Боснии и Герцеговины на Чемпионате мира в Бразилии.
Мне позволили привести в клуб Мартона Фюлопа, еще одного вратаря, из «Сандерленда». Я хотел взять его в аренду.
Я повторял: «Только в аренду — в аренду, слышите?»
Но мне позвонил владелец и сказал, что его купили — по-моему, за 750 000 фунтов.
На что я сказал: «Я знаю, почему они согласились продать его. Очевидно, что им хотелось от него избавиться».
Я купил Марка Кеннеди из «Кардиффа», но большинство времени он провел в лазарете, залечивая травмы. Джейсон Скотланд перешал к нам из «Уигана», но он не оказал серьезного влияния на качество нашей игры. Он прибыл к нам сразу после ухода Джона Уолтерса и Джона Стида. Он не был в моих планах на сезон.
Я искал игроков, которых можно было взять в аренду. Я пытался договориться об одолжениях от некоторых бывших партнеров по команде, но они никогда не перезванивали. Мне удалось заполучить Андроса Таунсенда и Джейка Ливермора из «Тоттенхэма», но в 2010 они были слишком молоды, и потом, играть по стандартам «Тоттенхэма» в «Ипсвиче» не могло кончиться хорошо. Все они были молодыми футболистами, которые присоединялись к команде других молодых футболистов — и все они играли за маленькие зарплаты. Мы взяли в аренду Джэка Колбэка из «Сандерленда», но потом он понадобился Стиву Брюсу на матчи Кубка Англии. «Сандерленд» встречался с «Ноттс Каунти».
Я спросил: «Вы хотите забрать его на матч с „Ноттс Каунти“?»
Он ответил: «Ну да, он нам понадобится».
«Ноттс Каунти» разгромил их.
К середине ноября мы проиграли 6 матчей подряд — «Дерби», «Барнсли», «Халл», «Норвич», «Суонси», «Престон». Мы опустились на восемнадцатую строчку турнирной таблицы. Мы выиграли у «Лестера» 3–0, а затем две игры пришлось отложить из-за заморозков. Мы сыграли вничью с «Ковентри» в Новый год. А затем, два дня спустя, мы проиграли «Форресту» 0–1 в домашнем матче. Мы играли нормально, даже хорошо, но проиграли. И черт бы побрал этого Дэмьена Дилэйни, игрока, от которого я, наверное, слишком много требовал.
Мы боролись сами с собой. Мы снова были в трех позициях от последней строчки таблицы. Но тот звонок всерьез удивил меня. Я не предвидел, что он может случиться.
Я сидел дома на следующий день после матча, и мне позвонил владелец клуба.
Меня уволили.
Я позвонил Чарли МакПарланду — он вернулся в клуб после того, как заболел Гари.
Я рассказал ему новости, и он признался: «Ты знаешь, мы были в курсе, что сегодня все закончится».
На что я ответил: «А я не был».
Меня действительно это задело, просто до безумия. Но такие чувства всегда пытаешься скрыть. Это было тяжело для моей семьи, для моей гордости. Я всегда считал, что ушел из «Юнайтед» по собственному желанию. Это было мое решение. Я мог бы остаться, мог бы сохранить свой контракт.
Когда менеджер сказал: «Я думаю, что мы подошли к концу», — я мог бы сказать: «Зато я так не думаю».
Мне показали на дверь — я открыл ее и вышел.
В «Сандерленде» у меня случился разлад с владельцем клуба: я считал, что будет правильнее уйти. И как раз в тот момент и получил увольнение. Это было болезненно. Я чувствовал, что не смог уйти красиво, как того требовала ситуация.
Я съездил в школу, забрал детей, вернулся домой и рассказал жене.
Она держала в руках конверт.
«Это подложили под дверь, пока ты ездил в школу».
Кто-то подкинул мне весточку из клуба — разрыв моего контракта.
Я ничего не имел против телефонного звонка. Но письмо — я подумал: «Вот ублюдки!»
Я ничего не имел против звонка от владельца клуба. Даже сегодня я нашел бы время поговорить об этом. В нашей сфере, я уверен, ему приходится делать это постоянно. Я был лишь одним из многих увольнений.
В течение 48 часов все, что я сказал своей семье, было: «Давайте уедем отсюда».
Мы купили дом и сделали в нем ремонт. Но я хотел вернуться в Манчестер. Наш дом там был выставлен на продажу, но, по счастью, он пока не был продан. Мы переехали в него спустя всего пару месяцев.
Когда мы вернулись, отдали детей в старую школу, школу Святого Бенедикта. Мне показалось, будто находился в коме последние 18 месяцев. Я бы очень хотел, чтобы это никогда не случалось со мной, но это случилось.
Моя гордость была уязвлена.
«План не сработал, но он мог сработать».
Одна история полностью описывает время, проведенное мной в Ипсвиче. Мне нужно было присутвовать на совещании акционеров клуба буквально через 4-5 минут после назначения на должность менеджера. Маркус Эванс был ведущим акционером, но были и другие. Я пришел на совещание — в рубашке и галстуке, разумеется. У клуба был печальный старт сезона, но мне сказали не волноваться по поводу совещания: на нем планировали обсуждать все открыто.
Директор по связям с общественностью сказал мне: «Не беспокойся, Рой. Возможно, тебя немного расспросят о том, о сем. Они мало что смыслят в футболе. Зададут пару вопросов о программках и пирогах».
Они прошлись по финансовым аспектам клуба, были принесены благодарности Маркусу Эвансу за дополнительные финансовые вливания, также было отмечено, что академия тоже справлялась неплохо.
«Есть какие-нибудь вопросы из зала? Передайте, пожалуйста, микрофон в зал...»
Первый же вопрос был такой: «Меня зовут так-то и так-то. Я думаю, что Роя Кина должны уволить с позиции менеджера этого футбольного клуба прямо сейчас».
А я подумал, что ответил бы: «Приятель, а ты не хочешь мне дать время хотя бы до завтра?»
Я тут находился всего пару минут.

Джордан Роудс.
Моей самой большой неудачей стал подбор игроков. Я не знаю, заключалась ли проблема в моих отношениях со скаутами, или же я сам приводил неправильных людей — в сущности, любая покупка либо усилит команду, либо станет гвоздем в гробу твоей карьеры в этом клубе. Я продал Джордана Роудса, прекрасного голеадора. Послушал ли я неверный совет? Иногда я думал: а они сами меня когда-нибудь слушали?
Мне стоило прислушиваться к собственным ощущениям.
В идеале, сейчас я бы больше просматривал игроков. Я бы фокусировался на том, что игрок может дать клубу, чем на его слабых сторонах.
Также стоит припомнить, что «Ипсвич» не слишком много добился до того, как они наняли меня, и с момента моего увольнения тоже. Я не отправил «Барселону» в подвал турнирной таблицы Ла Лиги. Я взял на себя руководство «Ипсвичем», и мы немного отыгрались. Но жалость к самому себе слишком легко объясняет многое.
Буквально через неделю после моего увольнения «Ипсвич» играл с «Арсеналом» в первом раунде розыгрыша полуфиналов Кубка Лиги. Я как-то сказал, что слишком многих молодых игроков сожрут в Чемпионшипе. Но в Кубке Лиги эти молодые игроки выступали просто великолепно. Мы выиграли у «Эксетера» на выезде в дополнительных таймах; у «Крю» на выезде; у «Миллуолла» на выезде; у «Нортхэмптона» дома; у «Вест Брома»... Роберто Ди Маттео как раз получил увольнение через две недели после того матча, после разгрома от «Манчестер Сити» со счетом 3–0. Затем у нас была ничья с «Арсеналом» — два раунда — в полуфинале.
«Ипсвич» выиграл у «Арсенала» в первом раунде. Это был первый раз, когда они участвовали в полуфинале кубковых розыгрышей за последние тридцать с чем-то лет.
Теперь я доверяю себе чуть больше. В «Ипсвиче», разговаривая с членами тренерского штаба, я постоянно напоминал себе о том, что сам сыграл куда больше матчей на высшем уровне, я работал менеджером на высшем уровне и я должен был прислушиваться к совету людей, у которых не было опыта, и близко похожего на мой. Я не имею в виду, что они не стоят того, чтобы к ним прислушиваться. Просто не стоит недооценивать себя.
Разговоры всегда были об игроках — игроках, которых ты хочешь заполучить.
«Я считаю, что он великолепен».
«Он играет блестяще».
«По-моему, он хорош».
«Я считаю, что он плох».
«Его можно было бы купить».
«Нет, его нам не купить».
«Я считаю, что он отличный парень».
«По-моему, он е*аный ублюдок».
Мы были на матче резервистов, когда я сказал: «Что вы думаете об этом пареньке Айверсоне?»
Двое членов тренеркого штаба едва ли не в голос сказали: «Неет».
Это вывело меня из себя.
На следующий день я высказал им обоим: «Парни, в следующий раз, когда я упоминаю имя игрока, не смейте, мать вашу, сбрасывать его со счетов, даже не рассматривая его кандидатуру».
Мы получаем опыт, совершая ошибки, так что — снова — мне стоило быть к себе более снисходительным. Анчелотти, ван Гаал — они тоже учились на собственном опыте.
В другой раз я попробую больше наслаждаться своей работой, больше быть собой. Думаю, что необходимость быть боссом заставила меня играть эту роль. Разумеется, всегда нужно играть какую-то роль. Я играл роль и когда был футболистом. Но в то время я лучше контролировал себя: я выходил на поле, и было проще. Будучи менеджером, тебе нужно заставить игроков хотеть играть за тебя. Анчелотти может управлять «Реал Мадридом» и быть хорошим парнем. Если я с чем-то не справляюсь, я по крайней мере смогу сказать: «Я был собой».
В «Ипсвиче» я немного переигрывал. Это был сонный городок, а я приехал и подумал: «Надо раскачать это место. Отправлю-ка я их на пару дней в армию. Будем там есть чертовых свиней по ночам!» Это вышло мне боком. Я на личном опыте понял, что это такое — когда Эллис Шорт разговаривает с тобой, как будто ты лишь грязь, прилипшая на его ботинок. Мне кажется, я именно так разговаривал с некоторыми людьми в «Ипсвиче»...
Пол Джуэлл пришел на должность менеджера после меня и сразу же заявил: «Черт побери, нужно исправлять этот бардак».
Но там не было бардака. У нас была отлично организованная структура, мы должным образом выстроили тренировки.
Он купил кое-кого вроде Джимми Булларда из «Халла» на зарплату в двадцать-тридцать тысяч в неделю. Такое случается — новому менеджеру всегда выдается кредит доверия. На некоторое время.