Ни один болельщик «Манчестер Юнайтед» не может сказать плохого слова про Роя Кина футболиста и капитана «Манчестер Юнайтед». Но футбольная карьера в прошлом, а неумение признавать свои ошибки и обида на сэра Алекса Фергюсона до сих пор живут в нашем гордом ирландце. Когда речь заходит о «МЮ», это заставляет нашего Кино говорить вещи, которые совсем не красят великого игрока.
Редакция сайта долго думала, стоит ли переводить его книгу, в которой довольно много грязи и сплетен для таблоидов. Сначала мы решили отказаться от этой идеи. Позже думали выдавать порционно некоторые главы и отрывки. Но это было бы не совсем честно – из песни слов не выкинешь.
Книга о философии Луи Ван Гала, биография Рио Фердинанда, а теперь еще и новая биография Роя Кина – все на нашем сайте.
Глава 1
Я подумал: «Он хороший парень. Должен хорошо ко мне отнестись».
Популярная версия той истории гласит, что я повредил себе переднюю крестообразную связку, пытаясь в подкате отнять мяч у Альфи Холланда. Он тогда сказал мне, чтобы я перестал притворяться. И в следующий раз, когда я его увидел, я сделал его. Я угробил его карьеру.
Но это не то, что произошло на самом деле.
Моя книга «Кин», которая вышла в сентябре 2002 года, через несколько месяцев после чемпионата мира, цитатами разлетелась по всему свету. Один из таких отрывков гласил: «Очередное дерьмовое выступление. Они готовы к этому. Мы - нет. "Сити" мог бы уже лидировать, когда Тедди забил пенальти за двадцать минут до конца. Хоуи забил минут через пятнадцать. Я ждал Альфи почти 180 минут. Или три года - это как посмотреть. И вот он получил мяч у боковой линии. Он издевался. Слишком долго я ждал этого момента. Я въ*бал ему, что было сил. Мяч был поблизости (мне так показалось). Получай, ублюдок! Попробуй еще раз подойти ко мне с ухмылкой и сказать, что я симулирую. И передай своему другу Уэтерролу, что у меня для него тоже кое-что заготовлено. Я даже не ждал мистера Эллерая, чтобы увидеть карточку. Я развернулся и отправился в раздевалку».
Журналисты придумали много заголовков. Эта история получила широкую огласку. С какой-то стороны это, конечно, было хорошо, издатели и продавцы книг не выглядели слишком расстроенными. Я понимал, что, когда ты издаешь книгу, ты продаешь что-то. Продаешь часть себя. Но я не мог предположить, насколько велик будет тираж. Это было невероятно. Было чувство, как будто я кого-то убил. В то время это казалось кошмаром.
Издание книги хорошо спланировали, крайний срок и дату публикации обозначили примерно за год. Основная идея была в том, чтобы я смог закончить ее после своего выступления на чемпионате мира. Предполагалось, что книга должна получиться позитивной, начиная с рассказов о квалификации в сложной группе, заканчивая описанием весьма успешной кампании в Японии. Я считал, что это оптимистичная книга, но на чемпионате мира я не сыграл, и я не мог покинуть свой дом, оставив свою бедную собаку в одиночестве. Понадобился месяц или два, чтобы все начало утихать. Но тогда история с моей атакой на Холланда стала настоящим скандалом. Медиа везде говорили о ней, они снимали шоу и требовали каких-нибудь действий. Если быть честным, я сам дал им эту новость.
Футбольная Ассоциация находилась под давлением, ее заставляли что-нибудь предпринять.
В конце концов, они это сделали. Они обвинили меня в том, что я обеспечил футболу дурную славу, совершая умышленное нападение на Холланда, и в том, что я получил выгоду, описав все это. Эти обвинения сильно ударили по мне, особенно второе, - идея, что я хвастаюсь в умышленном уничтожении игрока с целью продать большее количество книг.
Это было физически утомительно, сказалось на моем сне и аппетите. Я все так же готовился к играм, но у меня были проблемы с бедром. Я был эмоционально истощен. Моя семья, самые близкие мне люди, страдали. Я был футболистом, но мне пришлось встретиться с юристами.
Слушания проходили в Болтоне в здании «Reebok». Это не должно было быть судом, но по сути стало им. Я считаю, что это было неправильно. Это было полностью футбольное дело, но его рассматривали совсем иначе. Это были дела Футбольной Ассоциации, но мне пришлось ехать из Манчестера вместе с адвокатом и свидетелем. Я чувствовал, что это неправильно. В машине было тихо, я толком не знал этих людей. Не было позитивного заряда, не было всяких «мы точно расправимся с ними».
Для них это был очередной рабочий день, но не для меня. Я предполагал, что проиграю. Но я также знал, что, когда вернусь домой, все будет кончено. Добираясь до здания «Reebok» в тот день, я представлял, что я убийца. Сейчас я думаю, что лучше бы я добирался один. Надо было сказать своим попутчикам: «Послушайте, ребята. Давайте встретимся на месте».
Я думаю, что лучше бы у меня не было адвоката. Лучше бы я просто пришел и принял наказание. Футбольная Ассоциации признала меня виновным и вынесла вердикт. Судьи и присяжные. Медиа давили на них: «Они должны делать то, что необходимо и правильно для игры».
Я уже бывал в ситуациях, где подвергался перекрестному опросу, и потом на меня накладывали штрафы. Чувствовал, что сегодня это произойдет снова, но в этот раз я хотел, что бы все прошло максимально быстро.
У Футбольной Ассоциации был чертовски хороший юрист. Большая шишка из Лондона. Джим Стурман. Он был превосходен - размазал меня как масло. Он был богом обвинения. В туалете перед слушаниями он сказал мне, что он большой фанат «Шпор». Мы разговорились, как обычно делают мужики в туалете.
-Я думаю, что ты топ-футболист, - сказал он мне.
Он сказал, что восхищался моей игрой. Как и все ведущие адвокаты, он был крайне вежлив.
Я подумал: «Он хороший парень. Должен хорошо ко мне отнестись».
Ублюдок, он просто разнес меня на кусочки. Но это была его работа. Я тогда подумал: «Хотел бы я, чтобы он был на моей стороне».
Меня допрашивали около часа. Он постоянно крутил моей книгой.
- Это ведь вы на обложке? Это ваша книга, не так ли?
- Да, - ответил я.
- Это ваша книга, не так ли?
- Да.
- Итак, все, что написано в этой книге...
- Да, но ее писал мой помощник.
Он держал ее напротив меня.
- Вы говорили, что это честная книга, - продолжал юрист.
- Я не совсем это имел в виду, я такого не говорил, возможно, использовал другие слова. Ее писал мой помощник.
Я знал, что это были хорошие аргументы, но чувствовал, что проигрываю бой. Но я должен был продолжать. Это как биться на ринге. Ты чувствуешь, что проигрываешь, но что тебе остается делать? Не опускать же руки. И ты продолжаешь драться.
Но противник был очень хорош. Помню, я постоянно думал: «Ах ты, ублюдок».
Его работа заключалась в том, чтобы представить меня как головореза, психа, который калечит профессиональных футболистов. И у него получилось весьма успешно.
Видео оказалось очень кстати.
- Вы видите этот подкат? - продолжало обвинение.
О боже, они показали видео в замедленном действии. Когда ты смотришь на что-либо подобное в замедленной съемке, оно кажется еще хуже. Любая мелочь выглядит смертельной. В замедленном виде любой подкат с любой точки обзора выглядит крайне сурово.
Мне очень хотелось сказать:
- Остановите это е**ное видео. Огласите уже сумму, и я спокойно пойду.
У Джима Стурмана выдался легкий денек. Я думаю, как фанат «Тоттенхэма», он наслаждался происходящим. Сукин сын.
Помню, я подумал: «Мне п**дец».
Я сел на место, и настала очередь Имона Данфи. Имон был тем самым помощником. На слушания он добирался через всю Ирландию. Он уже говорил, что использовал свои слова для описания подката. Наверное, мне стоило сказать ему перед началом слушаний:
- Имон, если они спросят тебя, думаешь ли ты, что я специально покалечил Холланда, просто скажи «Нет».
Но я решил не делать этого. Не хотел смущать его чем-то подобным.
Стурман спросил его:
- Мистер Данфи, считаете ли вы, что мистер Кин нарочно пошел в подкат с целью нанести травму мистеру Холланду?
Имон произнес только три слова:
- Без всяких сомнений.
Ну вот и все. Вся моя защита, все полетело к чертям. Имон писал мою книгу, он был моим свидетелем. Полагаю, он представил, что это настоящий суд. Он хотел оградить себя от всего этого и в какой-то степени я понимаю его. Он написал книгу, сделал свою работу. Я все сам подтвердил. Это все из-за меня. Мое имя на обложке. Может быть, Имон подумал, что его участие может как-то повредить ему. Он тоже хотел, чтобы все закончилось как можно быстрее, и он смог спокойно вернуться в Дублин.
Я посмотрел на него и подумал: «Теперь мне точно п**дец».
Он не начал мямлить что-то типа «Я думаю... », или «Может быть...», или «Возможно...».
- Без всяких сомнений, - вот, что он сказал.
Я полагал, что как мой помощник, он тоже имеет отношение к этой книге. Я вовсе не обвиняю Имона, но он ничем не помог мне.
- Без всяких сомнений.
Я могу предположить, что подумал Джим Стурман, судя по его довольному лицу:
- Вот это молодец.
Это было состязание. Это был футбол. Человек человеку - волк. Я бил многих игроков, и я определенно знаю разницу между желанием просто ударить и травмировать игрока. Я не хотел травмировать Холланда. Когда вы профессионально играете, вы знаете, как травмировать соперника. Вот поэтому вы видите разные эмоции у людей на поле - они знают, какие намерения следовали за тем или иным подкатом. Я не думаю, что найдутся игроки из тех, против которых я играл, - Патрик Виейра, другие игроки «Арсенала» или «Челси» - я не думаю, что кто-то из них может сказать что-нибудь слишком плохое обо мне. Они могут сказать, что я был злобным, любил силовую борьбу, но они точно не скажут, что я был коварным. Я, конечно, могу ошибаться. Может быть, сотни игроков скажут, что я был му**ком. Я могу ударить игрока, отбирая мяч. Но после моих подкатов никого не уносили на носилках. Я не должен хвастаться, будто это какое-то достижение, но все они поднимались и продолжали играть.
Я сделал это непреднамеренно. У меня была простая линия защиты: я играл против Холланда три или четыре раза между той самой игрой против «Лидса» в 1997 году, когда я повредил связки, и игрой, когда Холланд уже играл за «Сити» в 2001 году. Мы уже встречались в этом сезоне, и он грубо сыграл против Пола Скоулза. Если бы я был психом, который хочет мести, зачем мне ждать целые годы, чтобы покалечить его? Я что, не получал шанса?
Это и был мой главный аргумент. Я уже играл против него.
Я смотрел старые игры, где Холланд испытывал и заводил меня. Инцидент случился в матче против «Сити». Но я играл против него, когда он был игроком «Лидса». Действительно жестокая конкуренция была между «Юнайтед» и «Лидсом». Носился ли я по полю и думал: «Сейчас я достану его. Сейчас я точно достану его»?
Нет.
Прокручивал ли я это в своем сознании? Конечно, да.
Конечно, он сидел у меня в голове. Точно так же, как и Роб Ли, так же, как и Дэвид Бэтти, Алан Ширер, Дэнис Уайз, Патрик Виейра. Я всегда помнил о них.
Если мне достанется такой шанс, конечно, бл**ь, я постараюсь вырубить тебя. Конечно. Да. Это игра. Я играю центрального полузащитника. Я не играл ни справа, ни слева, где можно за всю карьеру не сделать ни единого подката. Я не играл ловкого вингера, который сам никогда не получает травм. Я стою в центре поля.
Есть большая разница между простым ударом и желанием травмировать игрока. Любой опытный футболист скажет вам это.
Холланд благополучно закончил игру, и через четыре дня уже был в составе сборной Норвегии. Через несколько лет он пытался пожаловаться, что у него проблемы из-за того подката. Он хотел предъявить мне иск.
Это был рисковый удар, но он играл уже через четыре дня.
«Там была игра в мяч (мне кажется)».
Я убежден, что только два слова все испортили, эти два слова в скобках. Можно интерпретировать и так, что я подставил ногу, даже не будучи уверен, что мяч действительно там. Я знаю, что мяч был там, но Холланд оказался там раньше. Два слова в скобках стоили мне порядка четырехсот тысяч.
Это был длинный день.
Приговор вынесли после полудня. Были разговоры про апелляцию. Но, кажется, мой адвокат использовал слово «прекратить»:
- Мы должны прекратить это, Рой.
Хорошее слово, чтобы описать все, что я чувствовал. Я просто хотел прекратить все это. Я выплатил штраф и юридические расходы. Штраф 150 тысяч, плюс мои судебные издержки обошлись еще в пятьдесят. Самый большой штраф за всю историю. «Юнайтед» вычли с меня двухнедельную зарплату, потом дали четырехматчевую дисквалификацию, к которой Футбольная Ассоциация добавила еще пять.
Я продал действительно много книг, но был очень рад, когда все закончилось. Я и моя семья были истощены всем этим.
Мне следовало явиться без адвоката. Просто выслушать приговор. Они бы все равно нашли, в чем обвинить меня. За дверью стояли все эти с*ки журналисты, но я не хотел ничего обсуждать. Я просто свалил.
Сожалею ли я о том, что написал? Определенно нет, потому что я сам все утвердил перед выпуском. Думал ли я над каждым словом? Точно нет. Я точно не думал, стоит ли ставить «Я думаю» в скобки. Хотел ли я травмировать Холланда? Точно нет. Я хотел ударить его, чтобы он понял, что только что произошло. Я хотел встать над ним и сказать:
- Как тебе это, ублюдок?!
Я не жалею об этом. Но я не хотел сильно травмировать его.
Да, я преследовал его. Я преследовал многих игроков. И со мной делали то же самое. Это игра. В итоге мы получаем великие голы, сэйвы, сражения. Есть часть игры, которую мы не любим: нырки, жульничество, неудачные подкаты. Это тоже часть игры. Люди хотят избежать этого. Притвориться, что этого не существует. Но в современном футболе есть такие игроки. Симус МакДонах, тренер вратарей, всегда говорит своим подопечным: «Если вы выходите из ворот принимать кросс, всегда играйте жестко. Никто об этом не говорит публично. Мы не в гольф здесь играем».
Холланд тоже доставал меня, этим я могу заткнуть его обвинения. Он пытался сделать меня, когда играл за «Лидс». Он держался сзади и оставлял отметины от своих бутс у меня на ногах. Есть несколько вещей, о которых я могу сожалеть, но Альфи Холланд точно не один из них. Он лишь представляет ту часть игры, которая мне не нравится.
Оглядываясь назад, могу сказать, что я больше разочарован в других игроках «Манчестер Сити». Они даже не попытались защитить своего одноклубника. Я точно знаю, что если бы кто-нибудь сделал что-нибудь подобное с игроком «Юнайтед», я бы был поблизости. Наверно, игроки «Сити» тоже думали, что Альфи тот еще х*й.
Все говорили мне, что я просто должен забыть все это, и я думаю, что у меня получилось. Хоть и выдалась парочка тяжелых месяцев. Но я был весь посвящен футболу. У этого случая не было никаких явных плюсов. Майкл сказал мне: «Мы должны прекратить это». И в моем случае это сработало. Я всегда верил, что если ты делаешь что-то плохое, то должен понести наказание. Я никогда не чувствовал себя до конца невиновным. Я никогда бы не потратил своих денег на адвокатов. Мне нужно было просто сказать:
- Произошло то, что произошло. Я не имел ввиду ничего такого, но теперь это уже в книге.
Это был вопрос выживания, свести ущерб к минимуму. Меня интересовало, почему именно так все произошло. Почему у меня был адвокат? Это не был вопрос победы или поражения, не был вопрос добра и зла, всего лишь вопрос сведения убытков к минимуму. Возможно, я был бы более счастлив, если бы штраф оказался меньше, но могу сказать, что не удивился окончательной сумме. Чувствовалось давление, что меня должны наказать. Юридические и логические аргументы не сработали: у меня был помощник, который использовал свой стиль, это были слова Имона. Я уже был наказан. У меня была свобода слова.
Когда я упомянул про свободу слова, Стурман просто рассмеялся:
- Значит ли это, что я могу идти по улице и оскорблять каждого? Это же свобода слова!
Он говорил что-то подобное, когда слушание даже не началось.
- Ваше дело основано на свободе слова? Не надо мне этой чуши.
Я сказал себе:
- Это все, что у меня есть.
Стурман был превосходен. Но ему досталось легкое дело. У него были видеоулики. Возможно, это были самые легкие пара фунтов, которые он когда-либо зарабатывал.