Лиза приехала забрать меня, но стоило нам подойти к регистратуре, как я почувствовал, будто что-то бежит по моей ноге, словно я помочился. Приподняв штанину, я увидел кровь. Мне сразу поплохело. «Ну вот опять!» Я подумал, что сейчас упаду в обморок. Во время операции медсестра сделала небольшой надрез у паха, чтобы присоединить очередной провод. Он был слишком маленький, чтобы его зашивать. Но в рамках подготовки к операции я принимал кроворазжижающие препараты, и, возможно, из-за этого мой надрез не затянулся. Когда я встал, кожа в том месте натянулась, и надрез начал кровоточить.
«Лиза, ой, погоди секундочку. Мне нужно присесть. Кажется, прямо сейчас никуда мы пойдём». Кровь не останавливалась. Я рухнул на стоящий рядом стул, и в попытке приостановить кровотечение положил ногу на стол.
В приёмном покое никого не было, и Лизе удалось где-то отыскать охранника. Потом наконец ко мне подошли и члены медперсонала. Они усадили меня в каталку и отвезли в мою старую палату.
Меня отпустили домой на следующий день. Я постоянно повторял себе: «Тебе потребуется три недели». Я был так рад наконец оказаться дома и хотел как можно быстрее начать восстановление. Мне очень нравилась перспектива того, что я смогу восстановиться всего за три недели. Итак, как же мне лучше всего организовать свое восстановление? Наверное, сначала я начну понемногу ходить по дому, потом поеду в «Каррингтон», чтобы немного попинать мяч. Интересно, а когда я смогу начать бегать трусцой? А начать работать с фитнес-тренерами? А вернуться к тренировкам? Сколько времени мне нужно будет заниматься персонально? А когда я смогу начать играть? Я не мог дождаться, пока вернусь на базу к ребятам и работе, которая мне по душе. Мне нравится такая рутина. Я вообще не люблю ничего пропускать. Но моё тело всячески намекало, что все мои амбициозные планы выглядят как выдумки сумасшедшего. На восстановление всё ещё нужно было время. В первый день, когда я остался дома, я не мог отделаться от этих мыслей. Мозгу они очень нравились, но тело явно было против. Мне вообще очень повезло, что я оказался в хороших руках Нила и Дока.
Моё тело продолжало активно намекать, что мысли о трёхнедельном восстановлении были слишком оптимистичны. В течение приличного количества дней у меня начинала кружиться голова, стоило мне встать с дивана. Сердечный ритм был таким, что я едва мог стоять. Я пытался успокоить родителей, говоря: «Нужно лишь принять анестетик, и я буду в порядке». Они приезжали ко мне, если мне нужна была помощь. По тому, как мама поглядывала на меня и перешептывалась с папой, было видно, что они прекрасно знают: со мной точно не всё в порядке. Родители и Лиза беспокоились обо мне, но я лишь отшучивался и утверждал, что всё хорошо. «Я вернусь в футбол через три недели». На самом деле вероятность этого была нулевой. Я просто хотел их успокоить. Не думаю, что у меня получалось.
Чтобы идти по графику, я должен был начать бегать трусцой уже спустя неделю. Я провалялся на диване две, слабый и мучающийся головокружениями. Максимум, а что меня хватало — партия в гольф.
Док сказал мне: «Если твой сердечный ритм не будет расти, с тобой всё будет в порядке». «Конечно, будешь тут спокоен с гольфом!» — отвечал я. Луиза и Джесси постоянно приходили к дивану, чтобы узнать, как я себя чувствую и когда вернусь к футболу. Я не хотел их пугать, поэтому всегда отвечал: «Уже скоро. У меня только небольшие проблемы с пахом».
Как-то я поехал один из футбольных матчей Луизы. В перерыве она попросила меня принести её бутылку, которую она забыла в машине.
«Одна нога здесь, другая там».
Я пробежал меньше сотни метров, и почувствовал что-то неладное в груди, когда вернулся. Я ничего ей не сказал, просто пожелал удачи во втором тайме. Меня сильно огорчило то, насколько я всё-таки был далёк от восстановления. На следующий день я отправился в «Каррингтон», чтобы немного побегать вокруг поля. Стоило мне начать, как пульс снова зашкалил. Док и наши специалисты поставили меня на беговую дорожку. Стоило мне приблизиться лишь к 60% необходимой нагрузки, как Док сказал: «Всё, остановись прямо сейчас». Мне разрешалось поднимать пульс только до определённого уровня, дальше он рос скачкообразно. Если пульс зашкаливал, я должен был прекращать.
«Это бессмысленно», — сказал я доку после того, как сделал всего 10 отжиманий, и моё питание вновь будто отрубили.
Я очень благодарен Жозе. Он дал мне возможность спокойно придти в себя. Он не давил на меня, требуя как можно быстрее вернуться на поле. Мне кажется, что он даже переживал, что я могу в конце концов вообще решить: «С меня хватит. В этом нет смысла. Я сдаюсь». Я чувствовал его поддержку, что было очень важно и обнадёживающе в моей личной борьбе с болезнью.
Со временем я начал потихоньку выбираться в город. 7 октября я отвез папу на бой Энтони Кроллы против Рики Бёрнса на «Манчестер Арена». Мне нравится Энт, он большой болельщик «Манчестер Юнайтед». Накануне боя он побывал в «Каррингтоне», и мы немного побеседовали.
Так как я уже начал процесс реабилитации, то даже не думал дважды о том, стоит ли мне идти на бой. Я переживал за Энта, потому что хотел, чтобы победил именно он. Атмосфера на арене была очень напряженной, особенно у ринга. После трёх или четырёх раундов моё сердцебиение усилилось. Я сначала подумал, что просто стал слишком чувствительным. Возможно так было всегда, но я не обращал внимания. Между пятым и шестым раундом мне стало жарко. Я решил встать, чтобы немного размяться и проветриться. Поднявшись, я почувствовал головокружение и понял, что это не лучшая идея. Я быстро сел обратно и попытался успокоиться, чтобы папа не понял, что происходит. Я не хотел, чтобы он начал паниковать. К седьмому или восьмому раунду сердце начало буквально вырываться из груди. Чтобы посчитать пульс, я украдкой посматривал на свои наручные часы. Я пытался сделать это максимально незаметно для отца. У меня не было секундной стрелки, поэтому мой подсчет вышел не совсем точным. Я продолжал смотреть на часы, и видно именно в этот момент я попал в объектив камеры. Когда моё изображение появилось на ТВ-экранах, друзья начали слать мне сообщения в стиле: «У тебя сломались часы?» Через пару раундов я сумел успокоиться, и пульс пришёл в норму. К концу боя я даже успел забыть о том, что плохо себя чувствовал, и вскочил с кресла после 12 раунда, когда объявили, что Энт победил по очкам. Я был так рад за Энта, но снова почувствовал головокружение после резкого подъёма. Я сделал несколько глубоких вдохов и пришёл в себя. Когда я встретился с Энтони в раздевалке, со мной снова всё было в порядке.
Это заставило меня задуматься. Я рассказал Доку и Нилу, они провели ряд новых тестов. Всё было в порядке. Они постарались убедить меня в том, что это лишь последствия процедуры, и волноваться не стоит. Только через неделю после завершения боя я рассказал папе о том, что произошло. Спустя неделю он точно не стал бы волноваться.
К концу октября я понимал, что прогноз о «трёх неделях» уже давно изжил себя, ведь я был всё ещё далек от возвращения. Я попробовал делать пробежки под присмотром Рича Хокинза, парня из нашего медперсонала. Сначала всё было хорошо, а потом — «бум», и электричество снова вырубалось.
«Рич, я не могу это сделать». Я был так разочарован. Это было словно изо всех давить на педаль газа на нейтральной передаче. Однажды Рич и Док наблюдали за тем, как спокойно бегаю в «Каррингтоне», без фанатизма, но Рич давно работал в клубе и знал мои настоящие способности. Я сказал ему: «Рич, я ухожу. Я просто не могу». Я никогда так просто не сдаюсь, но в этой ситуации казалось, что у меня не осталось сил. Я был уж очень далек от возвращения.
По дороге домой я думал о том, зачем вообще этим занимаюсь и не страдаю ли ерундой на самом деле. Я планировал закончить карьеру в мае 2018 года, поэтому у меня оставалось всего полгода. Только что пережив проблемы с сердцем, мне казалось, что я был нереально далек от возвращения на поле. Не пришло ли время остановиться? Я Получил свободу, которой у меня никогда не было раньше. Без футбола я смог сам распоряжаться своей жизнью. Я решил обсудить с Лизой перспективы такого решения. Я мог чаще бывать на играх Луизы и Джесси, больше проводить время дома с семьей, да и вообще быть этой самой семьей. Лиза была рядом со мной в течение практически всей моей футбольной карьеры, поэтому теперь я думал прежде всего о ней. Нам было комфортно друг с другом, на самом деле даже больше, чем комфортно, поэтому нас не пугала перспектива поубивать друг друга после месяца нахождения рядом. Луиза и Джесси не могли дождаться пока я окажусь дома. Мы могли не только планировать разные классные вещи, но и воплощать их в жизнь. Меня больше бы не волновала информация о том, попадаю ли я в заявку или нет, нужно ли собирать вещи и готовиться к матчу на выезде. Я с удовольствием приходил на «Олд Траффорд», чтобы с трибун следить за домашними матчами команды. Я был спокоен, и это помогло мне принять такое важное решения. Я просто сказал себе: «Время пришло. Я уже сыграл очень много матчей, и наслаждался каждой минутой этих игр. Но такова жизнь».
Только сейчас, по истечению достаточно большого количества времени, я смог осознать всю серьезность ситуации, в которой тогда оказался. Мне очень повезло, что я оказался под присмотром лучшего медицинского персонала. Я очень благодарен Доку, Нилу и Гидо. И всё же я не хотел, чтобы моя карьера закончилась сразу после операции. Я хотел уйти на своих условиях. Я хотел, чтобы это было моё решение. Вряд ли кто-то может понять, какое разочарование и боль переживают футболисты, когда теряют возможность делать то, что они любят. Я ненавидел это чувство беспомощности. Дайте же мне возможность восстановиться, дайте сыграть — так проходила моя карьера. Но потом я понял, что с завершением карьеры смириться куда проще, если для этого была весомая причина. Проблемы с сердцем — это намного серьезнее, чем растяжение или вывих. Совсем иной уровень. После сердечного приступа на одной чаше весов оказалась моя жизнь, а на другой — карьера.
К тому моменту я уже не так скучал по игре и тренировкам и тогда понял, что пришло время остановиться. Я хотел вернуться просто для того, чтобы провести последние месяцы карьеры на футбольном поле. Партнеры поддерживали меня, интересовались моим состоянием. Некоторые из них знали о моих проблемах с сердцем, но представители клуба хранили молчание. Я сам их попросил об этом, так что слухов не было. Но всё же один странный норвежский веб-сайт оказался очень близок в своих предположениях о причинах того, что я не играю. Они писали о моих проблемах с сердцем, но при этом утверждали, что мне установили сердечные стенты, а на одном из этапов лечения врачам даже пришлось проводить операцию на открытом сердце. Так как это было полным бредом, представителям «Манчестер Юнайтед» было не трудно развеять такие слухи. Но я не тренировался с остальными, и это вызывало вопросы.
К тому моменту я все еще работал с персональным тренером по физподготовке. На мне снова висел приборчик для мониторинга сердечного ритма и даже компактная версия ЭКГ. К тренировкам в общей группе я приступил только 29 октября. Сначала мне было трудно, но я смог с этим справиться. Важнее всего то, что симптомы, которых я опасался больше всего, исчезли. Расшифровки ЭКГ указывали на то, что со мной всё в порядке. В середине ноября медики согласились, что с точки зрения кардиологии я сумел окончательно восстановиться. Теперь мне оставалось набрать игровую форму. Жозе начали задавать всё больше вопросов насчет меня, поэтому 24 ноября я решил всё сам рассказать СМИ. Я получил столько теплых слов поддержки! Даже тролли взяли выходной! Я был тронут. Люди думали, что я просто травмирован, поэтому их даже немного шокировала новость о моем сердечном приступе. Я понимал, что всё звучало несколько драматично, поэтому решил сообщить всё журналистам уже после того, как приступил к полноценным тренировкам. Я хотел, чтобы мой посыл был таков: «Смотрите, всё не так страшно. Да, я пережил нечто пугающее, но сумел всё равно вернуться в игру». Накануне своего публичного заявления я решил наконец поговорить и со своими детьми. Я до последнего сомневался, стоит ли говорить Луизе и Джесси всё, поэтому в итоге ограничился простым: «Ну, у меня были определенные проблемы с сердцем». Я был очень рад вновь тренироваться с ребятами. Но стоило мне немного войти в ритм, как о себе напомнили старые проблемы с икроножной мышцей. Я чувствовал себя полной никчемностью. Ну вот кого я пытаюсь рассмешить? Я даже остаток последнего сезона не смог провести без проблем. А ведь и осталось-то всего полгода. Есть ли вообще смысл напрягаться дальше?
Для меня это было трудное время, и я отдавал себе отчет в том, что готов остановиться прямо здесь и сейчас. Время вышло, и я должен был принять это простое решение. Я хотел оставаться игроком «Манчестер Юнайтед» только в том случае, если смогу как прежде приносить пользу команде. Я не собирался откладывать своё решение настолько, насколько бы мне позволил Жозе. Я слишком уважал его, клуб и партнеров, чтобы опускаться до такого. Я сказал себе: «Но сначала я должен попробовать в последний раз».
Я понемногу продолжал тренироваться, и со временем дискомфорт в икроножной мышцы прошел окончательно. Да, я всё-таки справился и с этим тоже. 22 января 2018 года Жозе пришел и абсолютно спокойно заявил мне, что я играю в пятницу. Это был матч Кубка Англии против «Йовил Таун». Вопреки всем сомнениям, и моим в том числе, я вернулся в игру 128 дней спустя! На самом деле, уже я сам не ожидал, что смогу сыграть хотя бы матч.
«Отлично!» Мне было приятно, что Жозе разрешил мне вернуться, но знаете, что порадовало меня еще больше? Радостные крики Луизы и Джесси: «Папа вернулся!», когда я сказал им, что буду вновь играть. Мои дети радовались даже больше меня самого! Я смотрел на их улыбающиеся лица и понимал, что оно того стоило.
Перед матчем я немного переживал, но стоило мне увидеть лица наших болельщиков, приехавших поддержать нас на «Хаиш Парк», и нервозность как рукой сняло. Я решил, что завершение карьеры должно быть исключительно моим решением. И я уж точно не хотел, чтобы последним моим футбольным воспоминанием стал тот кошмар против «Бёртон Альбион». Эта игра в гостях у «Йовила» стала ещё более особенной, когда я услышал, как наши болельщики затянули мою песню. Если в этом клубе с кем-то происходит что-то плохое, то можно смело рассчитывать на поддержку нашей армии болельщиков. Мы победили, и после финального свистка я отправился к гостевой трибуне, чтобы отблагодарить их.
За воротами я увидел одного маленького мальчишку и решил вручить свою футболку именно ему. Я никогда не принимал поддержку болельщиков «Манчестер Юнайтед» как должное. Понимая, что моя карьера вот-вот закончится, я хотел отблагодарить их как можно сильнее. Я быстро вернулся к рутине и пришёл в нужную форму. Во время того матча я даже успел побеседовать с рефери, возмущаясь тем, что он не дал нам штрафной. После игры мама отчитала меня за то, что я снова спорил с судьёй. «Майкл, я видела, что ты матерился. Так нельзя!»
О да, я наконец вернулся!