Письменное общение
У меня раньше было только два способа общения с фанатами — либо через прессу, либо через записи в программках к матчам. Другое дело сейчас, когда есть ужины, специальные события, возможность отправиться сообщения владельцам абонементов на сезон или фанатским сообществам, но эти не позволяют общаться с 75 тысячами людей, не говоря уже о фанатах со всего мира. Общение посредством газет или программ на телевидении чревато. Издательства и телекомпании преследуют собственные интересы, так что им ничего не стоит исковеркать или вырвать из контекста ваши слова. Но я знал, что не могу полагаться только на предматчевые программки, с помощью которых я мог общаться с людьми, которые пришли на матч на «Олд Траффорд».
Когда я работал в «Сент-Миррене», там был журналист Стэн Парк из местной газеты Paisley Daily Express, который приходил ко мне где-то раз в неделю, и я рассказывал ему о том, чем хотел бы поделиться с фанатами. Обычно он дословно переписывал мои заметки, но я все равно внимательно перечитывал его записи до того, как они отправлялись в печать, чтобы удостовериться в том, что он учел все моменты. Такая практика, казалось, работала, так что я продолжил ее в «Абердине», где я использовал заметки в программках, чтобы призывать фанатов быть более активными. Эта инициативы сыграла со мной злую шутку. Иногда казалось, что от того, как фанаты на «Питтодри Стэдиум» разворачивали свои конфеты, было больше шума, чем от их поддержки.
В «Юнайтед» я сработался с Дэвидом Миком, репортером Manchester Evening News. В самом начале моей тренерской карьеры в «Юнайтед» я пытался привить всем ощущение возможного, и дело было не только в игре тогда второго с конца турнирной таблицы клуба старого доброго Первого Дивизиона, но и во владельцах.
Я использовал программки для того, чтобы показать, что хотя бы в некоторых вопросах я был солидарен с фанатами. Например, я считал, что цены на билеты были слишком высоки, о чем я также поведал Мартину Эдвардсу и остальным членам правления. Еще я попытался придать свои записям ощущение истинности, чтобы они не напоминали сухие сводки о результатах матча или новичках клуба. Я хотел воздать должное бывшим игрокам, которые уже ушли из жизни, или друзьям как, например, Дуглас Смит, который был учредителем, а потом и руководителем одного из первых моих клубов, «Драмчапел Аматорз»; или Шона Фэллона, который был ассистентом тренера в «Селтике». Люди не хотят читать о нудных констатациях очевидных вещей. Они хотят читать нечто другое и узнавать о чем-то неожиданном.
Когда я был тренеров «Абердина», я выпустил свою первую книгу, «Свет на севере». Я написал ее лишь с целью улучшения своего финансового положения перед победой в чемпионате 1985 года, и она была похожа на детальное описание времени, проведенного в клубе. Первая книга, которой я действительно уделил внимание, была «Управляя моей жизнью», которая увидела свет в 1999 году после того, как «Юнайтед» выиграл требл. Я работал в соавторстве с Хью МакИлванни. Для меня это стало своеобразной эмоциональной разрядкой. В моей жизни был очень напряженный период. Иногда я записывал свои мысли и воспоминания. В какой-то момент я передал Хью свои записи, в которых было более 200 тысяч слов. Все они были записаны на разнообразных листочках. Он разложил их по порядку и придал им более литературный вид. Я с огромным удовольствием и утешением вспоминал о детстве и юношестве, учитывая все те обстоятельства и события, при которых я рос.
Но самыми важными моими записями были, возможно, самые короткие из них — записи или письма, написанные в ответ на ваши, которые буквально наводняли офис. Не забывайте, что большая часть моей карьеры припала на эру без электронной почты и и смс-сообщений, так что мой личный ответ отправлялся в письме или открытке. Будучи лидером «Юнайтед», я чувствовал, что должен был отправлять письма с поздравлениями или соболезнованиями или просто благодарить людей за присланные письма. Каждый год я отправлял более 2000 открыток-поздравлений с рождественскими праздниками. Некоторые спросили бы: почему бы не отправлять эти деньги на благотворительность? Это справедливое замечание, но мною двигало желание отправлять эти открытки, чтобы люди знали, что я о них думаю. Именно поэтому мне и самому нравится их получать.
Отвечая на вопросы
В жизни не так много областей, в которых я ощущал больше давления, чем другие лидеры, но общение с прессой определенно относится к их числу. В современном мире, возможно, лишь лидеры самых влиятельных стран в мире оказываются перед большим количеством микрофонов и телекамер, чем футбольные тренеры самых лучших клубов мира. Смешно наблюдать за тем, как политики, прежде всего, когда они баллотируются на какой-либо пост, неимоверно жаждут освещения в прессе. Однако сотню раз мне хотелось совершенно другого, и я отчаянно желал, чтобы репортеры оставили меня в покое, сконцентрировав внимание исключительно на моей работе. Если «Юнайтед» побеждал, эти новости отправлялись на обратную сторону обложки, если же проигрывал — сразу же оказывались на передовице.
Общение с прессой в Шотландии было отлично от других. Во время работы в «Ист Стерлингшир» в 1974-м году я общался с молодым репортером из Falkirk Heral с аудиторией в тысяч сорок. На стадионе «Абердина» даже не было отдельного помещения для интервью с прессой. Так что я давал постматчевые интервью прямо в фойе «Питтодри Стэдиум».
«Манчестер Юнайтед» — совершенно другое дело, потому что они привлекали местные и национальные газеты, теле- и радиорепортеров, а в последние десять лет еще и возрастающее число интернет-блогеров на регулярные брифинги в «Юнайтед» или сотни журналистов со всех стран мира, которые съезжались для освещения самых важных матчей. Их репортажи практически молниеносно распространялись для миллионов людей по всему миру. На «Олд Траффорд» были даже камеры, микрофоны и записывающие устройства в туннеле стадиона, некоторые из них удовлетворяли потребности в материале для собственного веб-сайта, телеканала, радиостанции, журнала и предматчевых программок. На регулярной основе я давал три-четыре интервью для телевидения в неделю.
В последние пару лет в «Юнайтед» любой ответ на пресс-конференции или даже ответ в частном разговоре, снятый тайком на камеру телефона, со скоростью света отправлялся на первые полосы газет и журналов или в Sky Sports News, или в один из бесчисленных блогов, или в одно из приложений, которых становится все больше и больше. Приведу вам всего один пример того, что мир не может насытиться футболом. Печально известный «кунг-фу» удар Эрика Кантона в игре против «Кристал Пэлас» 1995 года собрал более 20 миллионов просмотров на YouTube. Это произошло 20 лет назад — задолго до того, как нынешние футбольные фанаты вообще родились (!) и за десять лет до создания YouTube.
Я давно понял, что внимание прессы акцентируется на том, что популярно, что будет помогать продажам газет или увеличит телевизионные рейтинги, даже если эти новости будут далеки от реальности. Намного проще привлечь читателей или зрителей, когда пишешь или говоришь на популярные темы. СМИ не собираются тратить много времени на написание статьи о сталеваре, который потерял работу или работника колл-центра, который был уволен из-за рецессии. Эти вещи не интересуют широкую публику, а вот футбол — даже очень.
Когда я присоединился к «Рейнджерс», тренер клуба Скотт Саймон не находил времени на прессу. Он не собирался уделять им и дня. Однажды, в день, когда «Рейнджерс» должны были играть с роттердамской «Спартой» в Кубке Европы, на город поглотил густой туман, что существенно ухудшало видимость. Журналист позвонил Скотту, чтобы спросить, состоится ли матч. Он ответил: «Без комментариев». Представьте себе, чтобы я ответил в подобном роде сейчас.
У Рона Аткинсона, моего непосредственного предшественника на посту тренера «Юнайтед», был совершенно другой подход. Думаю, что он общался с прессой каждый день недели, возможно, даже каждый день в году. Бьюсь об заклад, он отвечал на телефонные звонки даже по воскресеньям.
Рон также допускал прессу на тренировки команды. Он был большим, выдающимся человеком, который действительно любил общаться с прессой, но его подход не совсем был мне по душе. Для начала я бы даже не знал, что можно говорить на ежедневных встречах с прессой. Я бы мог рассказать что-то о погоде или вине, которое я выпил прошлой ночью, но мой запас свежих тем для разговора очень быстро бы истощился, как минимум тех, которые касались «Юнайтед». Но был еще более важный нюанс: я не хотел, чтобы пресса постоянно следовала по моим пятам, требуя ответов на сотни бессмысленных вопросов, чтобы я выпалил что-то яркое, тем самым сделав им новую несусветную историю. Заняв пост, я сразу же отменил ежедневные встречи с прессой, ограничив их только предматчевой и постматчевой пресс-конференциями. В конечном счете эти брифинги стали пустой тратой времени после того, как самые известные журналисты стали их пропускать, отдавая предпочтение интервью с футболистами. После игры против «Тоттенхэма» в начале двухтысячных я зашел в зал для пресс-конференций, обнаружив тот факт, что все известные журналисты столпились в туннеле, пытаясь вытянуть пару слов из футболистов. А сидели в зале только молодые репортеры. Это было тратой времени.
Встречи с представителями прессы, в каких бы обстоятельствах они ни происходили, сводятся к необходимости контролировать себя. Легче всего придерживаться тотального контроля, когда ты выпускаешь пресс-релиз или видео, предварительно снятое на камеру. В таком случае ты можешь отредактировать каждое слово и каждый кадр. Намного труднее сохранять контроль во время пресс-конференции или когда тебя окружают в аэропорту, когда все ищут брешь в твоей броне. Пресса всегда находится в поиске ваших ошибок, а операторы похожи на охотников, готовых заснять любую вашу эмоцию, любое изменение в выражении лица.
Правителям Северной Кореи, возможно, и удается контролировать прессу, но сущая фантазия — полагать, что кто-то в Англии способен сделать то же самое.
У Джока Стейна, тренера «Селтика» и сборной Шотландии, был собственный подход. Казалось, что он знал все о журналистах, которые писали о «Селтике». Он знал, у кого из них проблемы с алкоголем, а кто излишне увлекся азартными играми. Он знал все их слабые стороны и все проступки. Он понимал, кого они из себя представляли, и они это знали. Уверен, что они дважды думали над тем, стоит ли написать что-то, что могло бы расстроить Джока.
Я, в свою очередь, наладил дружеские отношения с некоторыми репортерами, которые писали о «Юнайтед» :Глен Гиббон, Боб Гасс, Хью МакИлванни, а также доверял горстке проверенных людей. У меня никогда не было такого взаимопонимания с репортерами, которое было у Джока. Они постоянно пытались спровоцировать меня, вновь и вновь я набрасывался на них в ответ на то, что они написали. Репортеры обычно обвиняли во всем редакторов, но, когда ты находишься в положении жертвы очередного «шедевра», это не так важно. Я всегда был настроен общаться с прессой на собственных условиях, используя все свои качества для контроля информации, широкое распространение которой мы старались не допустить. Обычно это сводилось к воздержанию от ответа или, точнее, отказу отвечать. Если репортеры закидывали меня вопросами насчет травм или возможного состава на субботний матч, я пытался либо сменить тему, либо ответить, что это их не касается. Все зависело от моего настроения. Журналисты не контролировали пресс-конференции, а я — да.
Очень важно помнить, что репортеры не всегда задают вопросы по собственной воле. Частенько они опираются на темы, подготовленные другими. У футбольных репортеров есть связи с влиятельными футбольными агентами, которые являются источниками информации для них. Ведь у агентов свободный доступ к жизни футболистов, которых они представляют. Так что, если агент хочет развязать словесную войну вокруг одного из клиентов, он может просто нашептать на ухо знакомому журналисту вопрос, который он должен задать на пресс-конференции. Например, интересуемся ли мы определенным игроком.
В то время как журналисты и новостные агентства злоупотребляли своей властью, я пытался проредить их ряды. На их места было множество желающих. После нескольких ссор с BBC семь лет я отказывался разговаривать с любым из их репортеров или появляться на их теле- и радиопрограммах. Было несколько репортеров, которые действительно выводили меня из себя. За годы работы я, должно быть, закрыл доступ на мои интервью 20 журналистам, которые выдумывали дикие истории. Я не собирался меня своего мнения, но давал им один шанс все исправить. Если они отказывались, я отказывал им в допуске. Хотя он впоследствие и стал моим другом, я запретил Глену Гиббонсу, шотландскому журналисту, который вырос в том же районе Глазго, что и мой отец, появляться на моих конференциях. Глен всегда пытался докричаться до моей совести, говоря: «Что бы подумал твой отец о том, что ты бойкотируешь парня из Каукедденс?» Иногда меня раздражал MU TV, собственный канал «Юнайтед». Несколько раз мне просто было необходимо больше пространства, поэтому я переставал давать интервью каналу на неделю или две.
Очень трудно контролировать эмоции, особенно когда выдался не лучший матч или игрок сделал что-то неподобающее, что смущало всю команду. Я всегда пытался не забывать о том, что журналисты и фотографы будут внимательно следить за моими жестами и словами. Пол Догерти, глава спортивного бюро Granada Television, посоветовал мне растирать лицо до пресс-конференций, чтобы казаться свежим и добродушным, спрятав напряжение.
Он сказал, что я демонстрирую излишнее напряжение во время пресс-конференции и дал совет: «Заходи туда абсолютно спокойным, без особых эмоций на лице. Если ты излишне напряжен, они тебя съедят. Они не прощают слабости». Я очень хорошо запомнил это, и до того, как войти в зал для пресс-конференций, я всегда растирал лицо. Однако не так уж просто оставаться безэмоциональным. Помню, как я восхищался тем, как президент США Джорж Буш сумел сохранить совершенно спокойное выражение лица после того, как он услышал об атаках 11 сентября, находясь в тот момент в классе со школьниками и прессой Вашингтона. Не думаю, что у меня бы так вышло. Как бы я ни старался, мои эмоции и язык тела менялись в зависимости от обстоятельств. Если дела складывались неважно, было трудно воздержаться от ужимок или не поджимать губы, и наоборот, когда мы только уверенно обыграли соперника, было очень важно не казаться излишне уверенным в себе или самодовольным. Я всегда помнил, что атмосфера уверенности больше всего влияла на самую важную группу людей — моих игроков. Помню еще один совет, который мне дал Пол Догерти. Он сказал: «Каждый раз ты должен уходить из зала для пресс-конференции непобежденным».
Когда же я был так расстроен, что не мог надеть на себя то самое устрашающее прессу выражение лица, я мог сказать что-то про рефери или его ассистентов, что потом могло вылиться в проблемы с вышестоящей инстанцией. Когда «Юнайтед» проиграл во втором матче 1/8 финала Лиги Чемпионов мадридскому «Реалу» из-за вопиющего решения судьи Джюнейта Чакыра, который дал красную карточку Нани за фол на игроке, которого он даже не видел, я был вне себя от злости. Я знал, что журналисты ждали меня в нашем зале для пресс-конференции словно сотня матадоров с красными тряпками наизготовку, но я не хотел рисковать. Вместо этого я отправил Майка Фелана выражать возмущение по поводу вопиющего судейства рефери. Я знал, что в ту самую ночь я нарушал свое собственное правило, допустив грубейшую ошибку, фактически ответив на вопросы.
Мне, возможно, очень повезло, что не пришлось бороться с социальными сетями большую часть карьеры. Армия фанатов, которая следит за новостями «Юнайтед» в Твиттере, Фейсбуке или Инстаграме во много раз больше, чем количество людей, которые читают новости клуба в The Sun или Daily Mirror. Бьюсь об заклад, что менеджеры помоложе могут отдать предпочтение интервью влиятельным газетам перед большими, формальными пресс-конференциями и общению с фанатами напрямую. Они говорят, что нужна толстая кожа, чтобы выдерживать нападки в Твиттере, но, хотя они и исходят от гораздо большего количества источников, нецензурная лексика является далеко не самой худшей вещью, с которой сталкивается тренер в общении с газетами и ведущими телепрограмм. Социальные сети хотя бы позволяют вам точно контролировать то сообщение, которым вы хотите поделиться, а также ответить на вопросы, даже если иногда они могут спровоцировать негативную реакцию. Какой бы грубой и резкой ни была реакция прессы, сколько бы вопросов я ни оставил без ответа, для меня намного труднее было принимать поражение, чем нападки любого журналиста. Если мы проигрывали, на мне это сказывалось больше всего. Журналисты могли закончить свои колонки и спокойненько отправиться в паб, а я же должен был выяснить причину поражения и решить эту проблему.
Уже будучи на пенсии я стал следить за тем, как другие тренеры ведут себя на пресс-конференциях. Мне это нравится, потому что я хочу понять, в чем могу помочь. Я вновь и вновь подношу к уху трубку и даю одному из них советы. В прошлом сезоне, когда «Лестер Сити» находился на самом дне турнирной таблицы, я позвонил их тренеру, Найджелу Пирсону, и отметил, что на пресс-конференции он выглядел слишком расслабленно и самоуверенно. Я посоветовал ему продемонстрировать немного обеспокоенности и в то же время казаться неуязвимым. Другая ситуация была, когда я позвонил Шону Дайчу, менеджеру «Бернли», у которого также выдался достаточно трудный сезон. Я посоветовал ему вести себя более сдержанно. Шон, позволявший себе отпускать небольшие шуточки в адрес журналистов на пресс-конференциях, смог все-таки доказать, как усердно работала его команда и, хотя это и не было очевидно по позиции в турнирной таблице, которую занимала команда, смог вселить чувство уверенности. В прошлом сезоне я взял на себя смелость дать Алану Пардью совет еще до того, как он покинул «Ньюкасл» и возглавил «Кристал Пэлас». Хотя он меня об этом и не просил. Я спросил у него: «Да что же с тобой произошло? Ты больше ни с кем не ссоришься. Ты сдался. Тебе это уже больше не интересно. Если ты хочешь сохранить свой пост, ты должен вновь стать Аланом Пардью». Спустя пару недель он позвонил мне и поблагодарил. Он не должен был этого делать. Я знаю, насколько трудна эта работа. Я всегда рад помочь другому тренеру.