Покупки
Важная составляющая управления успешной организацией — умение убеждать людей присоединиться к вам, даже если они могут зарабатывать больше в каком-то другом месте. Эта проблема осложняется в Премьер-Лиге, потому что, в отличие от других видов спорта, к примеру, американского футбола, нет ограничений заработной платы, которую клуб назначает футболисту. Поэтому очень важно, чтобы главный тренер клуба и скауты подороже продали сильные стороны жизни в команде. Даже в таком клубе, как «Манчестер Юнайтед», с доступом к огромным денежным средствам, мы никогда не хотели, чтобы толщина нашей чековой книжки была единственным путем к успеху. Это чересчур рискованно, ведь всегда есть кто-то с большими деньгами.
Люди не думают о главном тренере как о продавце. Но он продавец. Когда летом 1988 года мы пробовали приобрести Пола Гаскойна, я активно рекламировал клуб. Я отправился в Лондон и встретился с ним дома у его юриста; утверждал, что если он уйдет в другую команду, через двадцать лет будет думать, что совершил огромную ошибку. Пол был из Ньюкасла, и я упомянул, что в «Юнайтед» играли разные «джорджи» — Бобби Чарльтон, Стив Брюс, Брайан Робсон. Я подумал, что мои увещевания сработали, а потом был спущен с небес на землю новостью о том, что он избрал «Тоттенхэм» — те купили его матери дом в Гейтсхеде. Но Гаскойн был исключением; обычно мы покупали футболистов, которых по-настоящему хотели.
Любой лидер — продавец, и он должен продавать и в организации, и за ее пределами. Любой желающий быть великим лидером должен достичь совершенства в продаже своих идей и стремлений другим людям. Иногда нужно убеждать других делать то, чего они делать не хотят, или внушить им идею о том, что они могут достичь того, о чем даже не мечтали. Обычно это те, кому ты уже платишь. Но есть и вызов: достучаться до людей, которые находятся вне системы. В случае «Юнайтед» это означало три группы клиентов: потенциальные болельщики, потенциальные спонсоры и потенциальные игроки, в особенности молодежь. Коммерческая служба «Юнайтед» занималась первыми двумя, а я был ответственен за третью. Это означало, что часть моей работы — вести себя как менеджер по продажам в компании.
Футбольный аналог продавцов на стадионе — это скаутская служба. Таких я построил две — в «Абердине» и «Манчестер Юнайтед». Мы мотивировали своих скаутов как менеджеров по продажам: у них был небольшой оклад и различные бонусы, если игрок, которого они заметили, далеко пробился в нашей системе. Каждый получал определенную территорию и школьные команды для наблюдения, и они понимали, что я ищу в молодых игроках. Как менеджер по продажам, я хотел одобрить условия каждой «сделки», ведь я не хотел, чтобы они подписывали футболистов вслепую, иначе у меня бы оказалось шесть голкиперов, семь центральных защитников и четыре левых вингера. В первую неделю в «Юнайтед» я созвал встречу со всеми скаутами и сказал им: «Меня не интересует лучший игрок вашей улицы. Я хочу знать о лучшем игроке вашего района. Вот кто мне нужен».
Как и все компании, занимающиеся продажами, в нашей скаутской службе были свои ценные кадры. Нужен истинный талант, чтобы увидеть нечто неограненное и представить, что это сияющий бриллиант, который подойдет тиаре. Звездным скаутом «Манчестер Юнайтед» был Боб Бишоп, работал он по Белфасту. Он заманивал игроков к нам. Лучше всего он известен за находку и подписание Джорджа Беста, но вообще он заметил немало хороших футболистов.
В молодости я научился различным трюкам, наблюдая за скаутами. Бобби Калдер — скаут «Абердина», с которым я встретился впервые, когда он пытался подписать моего брата Мартина. Он пришел в наш дом, принес моей матери коробку шоколадных конфет, моему отцу блок сигарет, а мне десять шиллингов. На Бобби была шляпа-котелок, и он сидел как кроткий ангелочек. Когда я тренировал «Абердин», мы с ним пробовали подписать Джона Хьюитта, мальчишку из местной школы, которым интересовались «Манчестер Юнайтед», «Селтик» и «Рейнджерс». Мы встретились с его родителями, и я пустился в рассуждения о том, что я хочу сделать для «Абердина», каким большим клубом он станет. Мы уже уходили, и Бобби сказал матери игрока: «Миссис Хьюитт, я вернусь завтра и расскажу вам правдивую историю о серебряном городе у моря». Я был в ярости. Я подумал, что он все испортил. Но он был прав, преподав мне важный урок. Он научил меня определять тех, кто принимает решение, оказывая влияние на любую сделку. Если речь идет о молодежи, это не футболист. Это не отец, потому что в большинстве случаев он просто хочет жить за счет своего сына. Решение же принимает мать. Мать хочет знать, что будет лучше для ее сына. После этого случая я всегда говорил скаутам сконцентрировать внимание на матери.
Наша погоня за Дэвидом Бекхэмом, вероятно, могла потребовать немного больше усилий, чем в ситуациях с другими молодыми игроками, но в целом она была относительно типичной. Малкольм Фиджен, наш скаут в Лондоне, заметил Дэвида, когда тому было двенадцать лет. Нам помогло то, что отец Бекхэма был ярым болельщиком «Юнайтед», и Дэвид унаследовал его рвение. Но было очевидно, что и другие клубы, в особенности «Тоттенхэм», будут за него бороться. Поэтому мы пристально следили за ним. Я познакомился с родителями Дэвида, его сестрами, по двум причинам: это помогает понять подноготную человека и позволяет убедить их в том, что мы заботимся об их сыне. Мы пригласили Дэвида в Манчестер, летом он тренировался с нами, мы отправили ему форму «Юнайтед»; мы пригласили его в раздевалку первой команды, когда играли в Лондоне. Это помогло ему и всей его семье почувствовать, что он нам интересен, и это действительно было так.
Если ты работаешь на успешную организацию, легко начать действовать небрежно, с самодовольством. Когда я появился в «Юнайтед», они считали очевидным, что любой мальчишка в Манчестере направится к ним, но вместо этого ребята шли в «Манчестер Сити». Даже Райан Гиггз тренировался в «Манчестер Сити». Нельзя ждать триумфа, если надеешься на то, что наиболее одаренные мира сего будут стоять под твоей дверью с заявлением о приеме на работу. Мир так не работает. Нужно идти и искать таланты. Временами, когда наши скауты прочесывали стадионы на выходных в поисках талантливой молодежи, я старался выйти на контакт с игроком или его агентом, который работал на другой клуб, потому что футболист, безусловно, хочет оценить усердие своего потенциального тренера. Когда наступал момент обговорить условия сделки, я все оставлял на Дэвида Гилла. Это отлично работало для каждого, так как держало меня подальше от грубых разговоров, которые могли и испортить отношения с футболистом.
Бережливость
Швыряться деньгами в проблему никогда не было моим решением. Временами это помогало исправить ситуацию на короткий срок, как в случае с покупкой Робина ван Перси в 2012 году, усилившего нашу атаку, но я не могу припомнить ни один футбольный эпизод, когда бы открытая чековая книжка превратила клуб в победителя на длительное время. Мы оживили клуб приобретением Эрика Кантона в 1992 году, но он обошелся нам всего в 900 000 тысяч фунтов. Деньги не могут создать многогранный клуб; они не предоставляют генеалогию и историю; они не наполняют стадионы болельщиками, которые готовы вытерпеть ледяной дождь, и не заставляют мальчишек мечтать об этой команде.
Мне нравится попытать счастья на скачках, но я всегда испытывал отвращение к чрезмерным тратам. Меня сводила с ума привычка игроков обмениваться футболками с соперниками или отправлять майки родственникам и друзьям. Каждая из этих футболок дорого стоила, и клубу приходилось покупать новые после того, как запасы от спонсора были истощены. За шесть лет до моего выхода на пенсию Альберт Морган, ответственный за экипировку в клубе, сказал мне, что за сезон мы расходуем несколько сотен футболок. Большая их часть оказывается в руках продавцов сувениров или на eBay. Я сказал игрокам, что они могут обмениваться футболками и дальше, вот только платить за них они будут из собственного кармана.
Скептики могут показать пальцами на некоторые мои трансферы и заявить, что я растрачивал деньги. Обычно в качестве примеров упоминают Димитара Бербатова, которого мы купили у «Тоттенхэма» за 30,75 млн фунтов, вернув всего 10 процентов этой суммы от последующей продажи в «Фулхэм»; Хуана Себастьяна Верона, приобретенного за 24 млн фунтов, проданного за 15 млн; и бедного Луи Саа, нападающего, карьеру которого испортили травмы, отданного почти бесплатно, хоть и купили мы его за 12,4 млн фунтов. Впрочем, если пристально взглянуть на все мои трансферы за долгие годы — деньги были потрачены не зря. Даже худшие приобретения не были в одной категории с главными провалами Премьер-Лиги; к примеру, 50 млн фунтов, которые «Челси» неожиданно заплатили за Фернандо Торреса в 2011 году, превратились в пыль четыре года спустя, когда они отдали его в мадридский «Атлетико».
Частично моя сдержанность в отношении денежных трат объясняется моим воспитанием. Мои родители сделали все возможное, чтобы я и мой брат никогда ни в чем не нуждались, но в нашей взятой в аренду квартире в Говане не было никакой роскоши. То же было и во время карьеры игрока и тренера. Связывайте это с моими шотландскими корнями — я всегда старался относиться к деньгам клуба так, словно это были мои собственные деньги.
Мою первую зарплату футболиста я получил в «Данфермлине» в 1964 году, так как мой первый клуб «Куинз Парк» имел любительский статус и в нем я не получал гонорар. В бытность игроком «Данфермлина» я получал 28 фунтов в неделю (около 524 фунтов на сегодняшние деньги), но из-за того, что мне пришлось бросить работу слесаря-инструментальщика, мой гарантированный недельный доход снизился с 41 фунта, поскольку я потерял 13 фунтов — недельный оклад слесаря-инструментальщика. Поэтому мне было очень важно получать бонусные премии за победы. Когда я отправился в «Рейнджерс», мне платили 60 фунтов (998 фунтов) летом и 80 фунтов (1 331 фунт) во время сезона. Я стал тренером «Сент-Миррена», и наш первый домашний матч был против «Гамильтона». Мы играли перед тремя тысячами человек на стадионе, который мог вместить двадцать пять. Клуб был в упадке. Игроки работали по совместительству, во время сезона им платили по 12 фунтов, летом 7 фунтов, и команда находилась во втором дивизионе Шотландии.
Владелец «Абердина» Дик Дональд пристально следил за всеми расходами. Он хотел, чтобы его клуб был успешен, но был рад владеть маленьким успешным клубом, и всегда настаивал на прибыли «Абердина». Он терпеть не мог убытков. Всегда носил один и тот же галстук, отказывался покупать новые шнурки. Когда шнурок рвался, он просто завязывал его покрепче. В 1984 году «Абердин» дошел до финала Кубка Лиги Шотландии, и я понял, что никто не заказал шампанского, поэтому позвонил клубному секретарю Йену Таггарту, чтобы удостовериться: в автобусе у нас будет восемь ящиков шампанского (большинство клубов заказало бы около двадцати). Таггарт запаниковал и ответил: «Я не могу. Мистер Дональд с ума сойдет». Дональд увидел ящики, и Таггарту пришлось сказать ему, что только два принесут в автобус, а остальные отправятся на склад. В итоге мы прятали лишнее шампанское в туалете автобуса, и на пути домой, после победы в Кубке, когда шампанское текло рекой, Дик повернулся ко мне и спросил: «Мистер Фергюсон, сколько кубков мы сегодня выиграли?».
Если я хотел приобрести нового левого вингера, он говорил: «А у нас своего левого вингера нет?». Я отвечал: «Есть, но ему всего шестнадцать лет, и он едва ли хорош для выступлений даже за молодежную команду». Он всегда жаловался на зарплаты и премии, которые я выдавал игрокам, спрашивая: «Почему вы платите им сверх положенного?» Я отвечал: «Мистер президент, мы находимся в мире футбола. Нельзя идти вниз, нужно двигаться вверх, и единственный способ сохранить своих лучших футболистов — давать им большие премии, когда они побеждают». Дик опасался самодовольства, и перед одним из финалов он полушутя сказал: «Будет неплохо проиграть, чтобы футболисты не зазнались». Он любил поговаривать: «Никогда не хочу видеть красный цвет в финансовых отчетах этого футбольного клуба». Самая большая сумма, которую я потратил в «Абердине» на футболиста, — 300 000 фунтов за Джима Бетта в 1985 году, и мы продали другого футболиста, чтобы отбить часть денег.
Странно, но моя бережливость была одной из причин того, что мне предложили работу в «Юнайтед». В одном из первых разговоров с Мартином Эдвардсом, когда мы обсуждали важность воспитания своей талантливой молодежи, я сказал ему: «Я никогда не буду тренером-покупателем». Он ответил: «Мы подумали об этом, решив обратиться к вам». Я не могу представить, чтобы какой-то работодатель захотел бы нанять расточителя.
Когда мне захотелось купить первого игрока в «Юнайтед», я получил от Мартина всего 1 млн фунтов. Все деньги появились от продажи абонементов, билетов на матчи или от трансферов других футболистов. Не было богатого покровителя, у которого было больше денег, чем здравого смысла, вливающего деньги в клуб. Первый игрок, которого я купил, — Вив Андерсон, защитник. Мы приобрели его за 250 000 фунтов; затем мы купили Брайана МакКлэра за 850 000 фунтов. После мы потратились сразу на шесть игроков — в том числе Йеспера Ольсена, Гордона Стракана и Пола МакГрата. В 1989 году я потратил около восьми миллионов на пять игроков, самым дорогим из них был защитник Гари Паллистер.
На построение «Юнайтед», который блистал в 1990-е и выиграл требл в 1999-м — чемпионат, Кубок Англии и Лигу Чемпионов, — ушло около 60 млн фунтов. Чуть больше 320 млн фунтов было потрачено на трансферы, необходимые нам для выступления на высочайшем уровне в следующие десять лет, но это только затраты, я не учитываю, что от продажи футболистов было выручено более 256 млн фунтов. Моей самой крупной покупкой в «Юнайтед» с 1986 по 2008 годы был двадцатитрехлетний Рио Фердинанд из «Лидса», за которого мы заплатили 29 млн фунтов в 2002 году. Рио провел за «Юнайтед» 12 сезонов и 455 матчей, за Англию он сыграл 54 раза (за время своей карьеры в «Юнайтед»), прежде чем перейти в КПР через год после моего ухода на пенсию. Хотя цена Рио была необычно высокой, ценность его была не менее высока. Если разделить потраченную на него сумму на сезоны в составе «Юнайтед», Рио обошелся клубу в 2,5 млн фунтов в год. Но еще нужно помнить, что сумму его трансфера значительно компенсировали 25 млн фунтов, полученные в 2003 году от мадридского «Реала» за Дэвида Бекхэма, который ничего нам не стоил.
За исключением Рио, оборона наша обошлась нам практически бесплатно: 5,5 млн фунтов за Патриса Эвра и 7,5 млн за Неманью Видича, обоих мы приобрели в 2006 году. Мы подписали Рафаэля да Силву и его брата Фабио в 2008 году, прежде чем кто-либо из них достиг профессионального уровня. Мы решили мучившую меня шесть лет после ухода Петера Шмейхеля проблему с голкиперами, купив Эдвина ван дер Сара из «Фулхэма» в 2005 году. Ван дер Сару было 34 года, когда мы приобрели его за 2 млн фунтов. Сравните это с затратами «Челси» за схожий отрезок времени. С момента их приобретения до завершения мной карьеры Эвра, Видич, братья да Силва и ван дер Сар провели в общей сложности 1 049 матчей за «Юнайтед».
Когда я задумывался о покупке футболиста, я всегда оценивал его скорость, чувство равновесия и технику. При этом мне всегда хотелось знать, крепкое ли у него здоровье. Одно дело — купить игрока, который готов выходить на поле каждую неделю. Совсем другое — отдать огромные деньги за того, кто травмируется в каждом третьем матче. Нет смысла покупать такого футболиста.
Наше внимание к молодежи привело к двум результатам: ряд талантов для первой команды и очень стабильный дополнительный заработок. За то время, что я был главным тренером «Юнайтед», мы получили более 100 млн фунтов от продажи футболистов, которых мы заприметили юнцами и вырастили в нашей системе подготовки молодежи. Это не только Бекхэм и Батт, но и Жерар Пике с Джузеппе Росси, которые пришли в нашу академию из других стран. Мы заметили их, вырастили и хотели, чтобы нам заплатили за наши труды, поскольку большая часть футболистов могла выступать на самом высоком уровне 10-15 лет. Фрейзер Кэмпбелл, Робби Брэди, Райан Шоукросс, Дэнни Хиггинботам, Дэвид Хили и Джон Кертис — это всего лишь некоторые молодые игроки, которые оставили «Юнайтед», чтобы играть в другом месте. Если парнишка выглядел многообещающе в одном из наших Центров развития талантов, подписать его не было для нас значительным финансовым риском. Мы нашли Кита Гиллеспи, когда ему было 16 лет, и он провел несколько матчей за «Юнайтед», прежде чем мы получили за него 1 млн фунтов как часть сделки, в результате которой Энди Коул оказался на «Олд Траффорд». Самым большим риском была неверная оценка конкретного игрока, ведь вместо него мы могли поработать с более талантливым юношей. Нам нужно было ждать немного дольше, чтобы увидеть истинный потенциал ребят, потому что не у всех физическое развитие идет одинаково. Если мы решали продать их, то очень придирчиво относились к процессу переговоров.
Если эти ребята проходили через разные уровни подготовки, в итоге оказываясь в молодежной команде или, что даже лучше, в резерве основного состава, у нас появлялся выбор. Лучшие игроки, к примеру, Дэнни Уэлбек и Аднан Янузай, были достаточно талантливы, чтобы пройти путь от молодежки до первой команды, а вот по остальным футболистам принималось иное решение. Обычно до достижения игроком возраста 20 или 21 года знаешь наверняка, сможет ли он пробиться в состав. Если мы все еще не были достаточно уверены, мы отдавали футболиста в аренду в другой клуб, чтобы он узнал, каково это — играть в первой команде. Мы сделали это с Томом Клеверли — его арендовали «Уотфорд», «Уиган» и «Лестер». Джонни Эванс играл за «Антверпен», «Сандерленд» — два раза, Уэлбек выступал за «Престон» и «Сандерленд». Порой это не давало нужного нам результата, как вышло с Джузеппе Росси, арендованным «Ньюкаслом» и «Пармой», или Федерико Македой, игравшим в «Сампдории» и КПР. Они провели очень мало матчей, их развитие было поставлено на паузу.
Временами мы, вероятно, ждали слишком долго, прежде чем продать игрока, который не прошел бы в наш состав или стал менее ценным вследствие травмы. Таких была всего пара, например, Джеймс Честер, в ситуации с которым мы могли потерять деньги. У Джеймса было несколько повреждений колена, которые выбили его из строя на длительный период, и в итоге мы продали его в «Халл Сити» за 300 000 фунтов в 2011 году. В следующие 4,5 сезона он сыграл 170 матчей — по-настоящему удачная покупка.
Мы всегда были готовы заключить выгодную сделку, но в футболе, как и в жизни, получаешь то, за что платишь. Если только не повезет, как в случае с Эриком Кантона, которого мы приобрели у «Лидса» после того, как они обратились к нам с предложением купить Дениса Ирвина. Аналогично и с Петером Шмейхелем, который аж в 28 лет все еще выступал за «Брондбю». Я до сих пор не могу поверить, что большой клуб не приобрел его раньше. В 2008 году друг Карлоша Кейруша безвозмездно работал на нас скаутом в Анголе и наткнулся на Манушу. Мы устроили ему проверку, и оказалось, что у него хорошая левая нога. Мы подписали его за 250 000 фунтов, поскольку это была такая маленькая сумма денег, и когда стало очевидно, что у него нет необходимого нам таланта, мы продали его в «Реал Вальядолид» за 2,5 млн фунтов.
Некоторые клубы — на ум приходят мадридский «Реал» и «Манчестер Сити» — пользуются чековой книжкой, чтобы построить команду победителей. Мадридский «Реал» долгое время платит большие деньги, чтобы приобрести удивительно талантливых игроков, «галактикос», на пике их карьеры — Зинедин Зидан, Луиш Фигу, Кака, Криштиану Роналду, Гарет Бэйл и Хамес Родригес. У них такая стратегия сработала, что показывает — есть более чем один способ добиваться желаемого. Впрочем, благодаря моему воспитанию я всегда тяготел скорее к строительству, чем покупкам. Предполагаю, что мой сын Марк по своему роду занятий назвал бы меня стоимостным инвестором.
Мне всегда нравилась идея подписания талантливых футболистов на закате карьеры. Мы не ждали того, что они задержатся у нас на долгое время, но мы знали, что время от времени за ничтожную сумму мы можем найти игрока, который поможет нам заделать брешь. Мы получили Лорана Блана из миланского «Интера» по свободному трансферу в 2001 году. Блану было 35 лет, но он был титулованным и опытным футболистом, а мы нуждались в подстраховке обороны. Мы использовали ту же тактику, подписав в 2009 году Майкла Оуэна, экс-нападающего сборной Англии, чтобы иногда добавлять искорку нашей атаке. В детстве он тренировался с «Юнайтед» и был доступен в качестве свободного агента. Поэтому я пригласил его к себе домой, сделал ему предложение выплачивать ему зарплату за определенный уровень игры, и он был на седьмом небе от счастья. Да, его карьеру подкосили травмы, но у Майкла все получилось. Он забил сравнявший счет гол на «Уэмбли» в финале Кубка Лиги с «Астон Виллой» в 2010 году, и в следующем году он получил медаль чемпиона Премьер-Лиги, первую за 13 лет выступления на высшем уровне.
У нас было одно исключение в правиле получения чистой прибыли, и оно вступало в силу, когда приходило время продавать футболистов, безукоризненно отслуживших клубу. Они могли выступать за команду десять или более лет, а затем получали травмы, не могли закрепиться в основе первой команды и считали сезоны, которые им осталось провести в футболе, по пальцам одной руки. В таком случае мы шли им навстречу, старались помочь, предлагая свободный трансфер (чтобы новый клуб мог спокойно предложить им зарплату повыше), устраивая прощальный матч, или и то, и другое. Единственный игрок, у которого все получилось после того, как он оставил нас, — Фил Невилл, проданный в «Эвертон» за сумму чуть более 3 млн фунтов. В итоге оказалось, что это отличная сделка для «Эвертона», поскольку мы могли предложить Филу гораздо больше; а еще мы не могли предвидеть, что он отыграет еще восемь лет. Такие футболисты, как Денис Ирвин, Стив Брюс, Майк Фелан и Брайан МакКлэр, ушли по свободному трансферу. Когда Петер Шмейхель захотел уйти, мы предложили ему свободный трансфер с одним условием: он не должен выступать за другой английский клуб. Он отправился в лиссабонский «Спортинг», но через пару лет вернулся в Англию и играл за «Астон Виллу», а затем — «Манчестер Сити». Мы не оспаривали ни одно его решение, хотя это было в нашей власти. Так относиться к футболистам было более чем правильно.