Рой Кин. Второй тайм. Глава 10. Часть 1

Возможно, я просто снова и снова оправдываюсь.

Все стало понятно, только когда я ушел из «Ипсвича»: владелец, исполнительный директор и менеджер ни разу не встречались вместе за время моей работы в клубе. Маркус Эванс, Саймон Клегг и я ни разу так и не оказались одновременно в одном помещении. Периодически случались сеансы видеосвязи с владельцем клуба, Маркусом, но Саймон, исполнительный директор, никогда к ним не подключался. Когда я встречался с Саймоном, с нами не было владельца. Или они встречались между собой без меня. Я не единожды говорил: «Мы можем встретиться все вместе и поговорить о покупке кое-каких игроков?» Между нами не были никакого доверия.

Иногда просто необходимо посмотреть людям в глаза.

Мне позвонил Майкл Кеннеди. Нил [Куинн] был на каком-то совещании владельцев футбольных клубов и наткнулся там на Маркуса Эванса, владельца «Ипсвич Таун». Понятия не имею, о чем они говорили, но Нил позвонил Майклу, а Майкл — мне. Могу ли я встретиться с Маркусом Эвансом в Лондоне?

Я сел на поезд, затем на такси доехал до его дома в The Boltons, в Челси. Он жил по соседству с Эллисом Шортом.

Был апрель. Прошло пять или шесть месяцев с тех пор, как я прекратил работу в «Сандерленде». Когда первичный шок прошел, я не скучал по всей этой менеджерской суете. Я не чувствовал себя несчастным. Я просто понял, что все закончилось, все закончилось. Со стороны такой подход может показаться хладнокровным, но я всегда вспоминаю тот момент, когда председатель правления клуба разговаривал с Брайаном Клафом в «Проклятом Юнайтед»: «Сперва идет председатель правления, потом — совет директоров, за ним — фанаты и игроки, и только за ними, на самом дне этой кучи дерьма, находится чертов менеджер».

Менеджер важен, но не настолько. Я всегда осознавал, что однажды уйду. Но, в то же время я чувствовал, что не звершил начатое в «Сандерленде» из-за того, как все закончилось. Всегда хочется доказать людям, что они неправы.

Нас буквально заставляют думать, что чем больше времени мы проводим вне рабочего процесса, тем сложнее будет включиться в него обратно. Меня это немного беспокоило. Список бывших менеджеров, о которых попросту забыли, был пугающим. Но я считал, что сделал достаточно для «Сандерленда», чтобы получить еще один шанс.

Мне просто стоило успокоиться.

Я встретился с Маркусом Эвансом. Один на один. Мы говорили о клубе, почему он купил его, как тяжело ему пришлось и не заинтересуюсь ли я возможностью стать его менеджером. Думаю, это было собеседование. Мне никто не предлагал работу, даже если я ее хотел. Он ничего не обещал мне. Он был приятным собеседником — и я говорил с ним. Я поймал себя на мысли, что вполне смог бы работать на Маркуса. Я сказал, что стоит посмотреть, как пойдут дела, и уехал домой.

В то же время, как оказалось, происходило еще несколько разговоров. Юрист, представляющий Маркуса Эванса, поговорил с Майклом о возможных условиях. Затем меня спросили, не вернусь ли я в Лондон для еще одной беседы. Маркусу понравилось, как прошла наша первая встреча, и он хотел закрепить те впечатления. И я вернулся — по-моему, всего через неделю или две.

У «Ипсвича» в то время уже был менеджер, Джим Мэгильтон. Меня заманивали на должность, которая была занята. Но мне это не казалось чем-то дурным. Это было не очень хорошо, но такое случается сплошь и рядом. Я думал, что в наших разговорах о работе не было ничего такого. Я ведь не соглашался на нее.

Я не чувствовал жалости по отношению к Джиму Мэгильтону. Я помнил, как он подвел меня со сделкой по игроку, когда я управлял «Сандерлендом». Предполагалось, что он заберет у меня Томми Миллера. Мы договорились о сделке. Подошел конечный срок трансферного окна — уже не помню, какого именно. И «Ипвсич» отклонил наше предложение.

Я позвонил Джиму Мэгильтону.

Я спросил: «Что случилось? Я отклонил другие предложения по Томми, потому что ты сказал, что он уходит к тебе».

Он отреагировал довольно агрессивно: ему было наплевать. Он лишь сказал: «Пошел ты», а я ответил ему: «Пошел ты сам, шутник е*аный». Но спровоцировал ситуацию он.

Так что какая-то часть меня думала: «Да пошел он».

Это бизнес. Впоследствии я узнал, что другой менеджер тоже разговаривал с Маркусом Эвансом, когда я еще находился на посту менеджера «Ипсвича». Так что сегодня, думаю, я бы так не поступил. Если бы клуб предложил мне работу, имея другого менеджера на посту в это время, я бы, вероятно, сказал: «Нет. Но вы знаете, где меня искать». Но здесь, как в любом другом бизнесе: клубу приходится планировать наперед. Я вел переговоры с «Ипсвичем», пока у них был другой менеджер. Но именно они инициировали эти переговоры, и эти переговоры стали моими первыми со времени «Сандерленда». Из «Барселоны» мне почему-то не звонили.

После первой встречи с Маркусом Эвансом я попросил Тони Логана сходить на матч «Ипсвича». Они играли в Бристоле в праздничный день, который пришелся на понедельник. Мне хотелось узнать их получше на случай, если мне все-таки предложат работу. Тони приехал в Бристоль, купил билет на обычную трибуну и посмотрел матч. По его мнению, они выглядели неважно.

У меня создалось впечатление, после нашей второй встречи с Маркусом Эвансом, что работа может стать реальностью, если нам удастся договориться об условиях. Девять из десяти, что менеджер согласится на предложенные уловия, если в данный момент он находится без работы.

Несколько дней спустя я снова стоял там в голубой тренировочной форме, смотрел на происходящее и думал: «Твою же мать!»

130934249-70931f44-f082-491a-bcdb-1a54da24b656.jpg (885×560)-10

Я не испытывал того же будоражащего чувства, которое было при назначении на должность в «Сандерленде». Не знаю по какой причине, просто его не было. И мне казалось, что неправильно даже признаваться себе в этом. Тони Логан вновь был со мной, но в сложившейся ситуации не было той невинности: «О, это невероято!» Возможно, имея опыт «Сандерленда» за плечами, я стал менее доверчив. В каждой мелочи сложившейся ситуации что-то было не так — организация, мой настрой, место. Но если бы все обернулось иначе, возможно, я бы так не думал.

Описанием работы Тони никогда не был «ассистент», он всегда назывался «тренер основной команды». Но он работал параллельно со мной. Когда работаешь с двумя с лишним десятками футболистов, всегда нужно два тренера — это как минимум больше голосов, больше поддержки. В то время у меня был только Тони. Я не нанимал людей ни с чего вдруг — прямолинейно. С нами были Крис Кивомья, Брайан Клаг, а Стив МакКолл был главным скаутом. Они все когда-то играли за «Ипсвич». Создавалось впечатление семейного клуба, структуру которого нельзя поколебать. И это было как раз то, что было ему нужно.

Но всегда приходится нанимать в команду троих-четверых своих людей. Строить свое окружение. И, если хотите услышать циничную сторону вопроса, когда менеджер переживает сложные времена, клуб с большей охотой оставит его на посту подольше, поскольку избавиться от еще четырех-пяти людей стоит очень больших денег.

«Дадим ему еще пару недель: возможно, это даст результат».

Но я был таким же, что и в свой первый день в «Сандерленде». Для меня существовали только я и Тони. И мои глаза мне не лгали: кое-кто из членов штаба в «Ипсвиче» не соответствовал клубу. В медицинской бригаде было двое людей, которые мне сразу не понравились — точнее, то, что они делали, как они работали. Мне не нравилось, как они позволяли игрокам вести себя в их присутствии. Я посчитал, что они были недостаточно компетентны или авторитетны. Но я сохранил им работу. Отдаю должное владельцу клуба: он сказал мне, что если я хочу внести изменения, то стоит сделать это сразу. Но я подумал, что подожду до лета, до предсезонных матчей. Хотя, возможно, я просто снова и снова оправдываюсь. В этом суть работы менеджера — справляться со всем этим.

В конце концов уже в рамках сезона, в ноябре, я пригласил в клуб Иена МакПарленда — или Чарли, как его знают. Я познакомился с Чарли, когда получал свою профессиональную лицензию. Он был менеджером в «Ноттс Каунти», а затем в «Форест». Мне он нравился, и он мог возражать мне. Он помогал мне выглядеть святым. Тони и другие парни были довольно тихими, но Чарли с лихвой восполнял недостающие им и мне качества. Затем я пригласил Антонио Гомеса, тренера по фитнесу из «Сандерленда». Все эти парни умели переживать катастрофы.

Я не появлялся на тренировочной площадке, пока не был принят на работу. Позже стали ходить слухи, что когда я приступил к работе, то не пускал фанатов на тренировки, и что я даже сменил замки. Первая наша тренировка была открытой для фанатов. Но никто на нее не пришел. Мой первый рабочий день — можно подумать, что пару школьников их отец или дедушка могли бы силком выгнать посмотреть на тренировку. Но не пришла ни одна живая душа. Мне было все равно, но это кое о чем говорило. Никакого тёплого приёма.

107182592-1024x683.jpg (1024×683)-10

Ну и потом, у них была голубая тренировочная форма. Мне вообще не нравится е*аный голубой. «Сити» — в голубом, «Рейнджерс» — в голубом. Мои крупнейшие соперники играли в голубом. Звучит по-детски? В тот первый день мы с Тони вышли в мой офис выпить по чашке чаю. Это была лачуга вроде модульной пристройки в школе. Я не жалуюсь, просто мне показалось, что зданию не повредил бы небольшой ремонт, хотя бы покраска. Клуб испытывал финансовые трудности — я это прекрасно понимаю. Но мы с Тони уселись и обменялись взглядами.

«Меня терзают сомнения по поводу этого клуба».

Я не чувствовал этого — химии. Между мной и клубом. Сейчас меня это расстраивает — когда я так думаю. Мне нужно было найти в себе силы принять это: я пришел туда делать свою работу.

Самой большой проблемой был тот факт, что мы выиграли наши первые два матча — последние 2 игры сезоне 2008/09. Я начал работать в среду или четверг, а в субботу у нас была встреча с «Кардиффом» — 29 апреля. Мы играли ужасно, но при этом выиграли со счетом 3–0. Футболисты «Кардиффа» не смогли реализовать пенальти, чтобы отыграть хотя бы один гол. Они могли бы выиграть нас 10–0. Лучше бы они так и сделали. Тогда я подумал: «Вот здесь и начнется работа по перестройке, именно здесь».

У нас в аренде был Джованни дос Сантос — из «Шпор», — он играл за сборную Мексики на Чемпионате мира в Бразилии. Не знаю, что он делал в «Ипсвиче». Он был великолепен. Он повел команду в атаку и забил один из голов. Мы выиграли — «Случилось пришествие Мессии».

Последняя игра сезона была домашней — против «Ковентри». Маркус Эванс на той неделе сказал мне, что мой контракт уже был покрыт продажами сезонных абонементов на следующий сезон. Это был ничего не решающий матч — ничего не стояло на кону, — но на нас смотрело 20 тысяч людей. Мы вновь выиграли, и эту победу мы заслужили. Я думал: «По этому поводу нам не стоит сильно беспокоиться. Сосредоточимся на раздевалке — надо ее приукрасить».

Когда я пришел в «Сандерленд», они только что вылетели в Чемпионшип и проиграли пять последних матчей сезона. Трансферное окно закрывалось через 3 дня, и мне нужно было решать проблемы мгновенно. В этот раз я начал в конце сезона, клуб находился в середине таблицы, и я выиграл свои первые два матча. Так что спешки никакой не было, я не входил в критическую стадию. Если бы мы проиграли первые две встречи, думаю, я бы говорил: «Слушайте, у меня намечается очень напряженное лето».

Когда игроки вернулись на предсезонные игры, они обнаружили классные раздевалки. Но я толком ничего не сделал ни с составом команды, ни с членами тренерского штаба.

Я снизил собственные стандарты. После «Сандерленда» я подумал, что, возможно, мне стоит немного отступить: «Не нужно делать все с таким надрывом». И в «Ипсвиче» я и попался в ловушку размышлений вроде: «Нас это устроит». «Члены штаба? Они нас устроят». Мне стоило сказать себе: «Они абсолютно нас не устраивают».

Мне стоило привести в клуб больше своих людей с самого начала. «Таковы мы — теперь все изменится».

Я уходил из «Сандерленда» из-за собственных тараканов в голове. Из-за собственных тараканов в голове я уходил и из «Юнайтед». Я вел собственные маленькие войны. В «Ипсвиче» же я сражался в войнах других людей. Я уживался со стандартами других людей. И в этом заключалось мое величайшее преступление.



Все книги на cantona.ru