Я в точности помню тот момент, когда понял, что мы разорены. Я и сейчас могу представить маму, заглядывающую в холодильник, и вспомнить взгляд на ее лице. Мне было шесть, и я вернулся домой перекусить на большой перемене в школе. У мамы каждый день было одинаковое меню: хлеб и молоко. Когда ты маленький, то даже не задумываешься об этом. Но, полагаю, это все, что мы могли себе позволить. В тот день я пришёл домой, зашёл на кухню и увидел маму перед холодильником с пакетом молока, как обычно. Но на этот раз она с чем-то смешивала молоко. Она что-то перемешивала, понимаете? Я не понимал, что происходит. Потом она пододвинула ланч ко мне, улыбаясь так, будто все в порядке. Но мне сразу стало ясно, в чем дело. Она разбавляла молоко водой. Нам не хватало денег на всю неделю. Мы были разорены. Не просто бедняками, а банкротами. Мой отец был профессиональным футболистом, но уже завершал карьеру, и все деньги заканчивались. Первым исчезло кабельное ТВ. Больше не было футбола. Больше не было Match of the Day. Не было сигнала. Затем я возвращался домой вечером, и не было света. Бывало, что электричество отключали две, три недели. Затем я хотел принять ванную, но горячей воды не было. Мама подогревала чайник на плите, и я стоял под душем, поливая себя тёплой водой из чашки. Иногда маме даже приходилось «заимствовать» хлеб из пекарни на нашей улице. Пекари знали меня и моего младшего брата, так что они разрешали ей брать хлеб в понедельник и платить за него в пятницу. Я знал, что у нас проблемы. Но когда она мешала молоко с водой, я осознал, что все кончено, понимаете? Мы так жили.
Я ничего не сказал. Я не хотел, чтобы она волновалась. Я просто съел свой ланч. Но я поклялся Богу, поклялся себе в тот день. Это было как будто кто-то ткнул меня пальцем и разбудил. Я точно знал, что мне нужно делать, и собирался сделать это. Я не мог видеть, как моя мать живет таким образом. Нет, нет, нет. Я не мог допустить этого. Люди, связанные с футболом, любят рассуждать о психологической стойкости. Ну, более стойкого парня, чем я, вам не найти. Потому что я помню, как сидел с братом и мамой в темноте, молился, думал, верил и знал... что это должно случиться. Какое-то время я держал своё обещание при себе. Но иногда я возвращался домой из школы и видел, как мама плачет. Так что однажды я наконец сказал ей: «Мам, все изменится. Вот увидишь. Я буду играть за „Андерлехт“, это скоро случится. У нас все будет хорошо. Тебе больше не нужно будет волноваться».
Мне было шесть. Я спросил у отца: «Когда ты начал профессионально заниматься футболом?».
Он сказал: «В шестнадцать». Я сказал: «Окей, тогда в шестнадцать». Это должно было случиться. Точка. Позвольте кое-что вам рассказать: каждый матч, в котором я когда-либо играл, был финалом. Когда я играл в парке, это был финал. Когда я играл на перемене в детском саду, это был финал. Я чертовски серьёзно. Я пытался порвать мяч каждый раз, когда бил по нему. В полную силу. Мы не играли на джойстике, приятель. Не было изящных ударов. У меня не было новой FIFA. У меня не было Playstation. Я ни на что не отвлекался. Я собирался вас убить. Когда я начал расти, некоторые учителя и родители начали меня доставать. Никогда не забуду, как один из взрослых впервые спросил меня: «Эй, тебе сколько лет? В каком году ты родился?». А я такой: «Что? Вы серьёзно?». Когда мне было 11, я играл за детскую команду «Льежа», и кто-то из родителей одного из игроков другой команды буквально пытался помешать мне выйти на поле. Он говорил: «Сколько лет этому парню? Где его документы? Откуда он?». Я подумал: «Откуда я? Что? Я родился в Антверпене. Я из Бельгии». Моего папы там не было, потому что у него не было машины, чтобы ездить на мои выездные матчи. Я был совсем один и должен был постоять за себя. Я подошёл, достал документы из сумки и показал их всем родителям, а они передавали их друг другу и рассматривали. Помню, как кровь кипела во мне... и я подумал: «Ох, теперь я просто прикончу твоего сына. Я и так собирался это сделать, но теперь я его уничтожу. Ты увезёшь своего мальчика домой в слезах». Я хотел быть лучшим футболистом в истории Бельгии. Это была моя цель. Не хорошим. Не отличным. Лучшим. Я играл с такой злобой по многим причинам... потому что по нашей квартире бегали крысы... потому что я не мог смотреть Лигу Чемпионов... потому что другие родители так смотрели на меня. У меня была миссия. Когда мне было 12, я забил 76 голов в 34 матчах. Я забил их все, играя в папиных бутсах. Как только наши ноги стали одного размера, мы начали носить их по очереди. Как-то я позвонил дедушке — маминому папе. Он был одним из самых важных людей в моей жизни. Он был моей связью с Конго, откуда родом мама с папой. Так вот, как-то я говорил с ним по телефону: «Да, у меня все очень хорошо. Я забил 76 голов, мы выиграли чемпионат. Меня заметили большие клубы». Обычно он всегда хотел знать, как у меня обстоят дела с футболом. Но на этот раз что-то было не так. Он сказал: «Да, Ром. Да. Это отлично. Но можешь оказать мне одну услугу?». Я сказал: «Да, какую?». Он ответил: «Можешь присмотреть за моей дочерью, пожалуйста?». Помню, я очень удивился. Не понимал, о чем это дедушка? Я сказал: «За мамой? Конечно, все в порядке. У нас все окей». Он ответил: «Нет, пообещай мне. Ты можешь мне пообещать? Просто присматривай за моей дочерью. Просто просматривай за ней для меня, окей?». Я сказал: «Конечно, деда. Я понял. Я обещаю». Через пять дней он умер. И тогда я понял, что он на самом деле имел в виду. Мне очень грустно думать об этом, потому что мне просто хотелось бы, чтобы он прожил ещё четыре гола и увидел, как я играю за «Андерлехт». Увидел, что я сдержал своё обещание, понимаете? Увидел, что все хорошо. Я сказал маме, что сделаю это, когда мне будет 16.
Я опоздал на 11 дней. 24 мая 2009 года. Финал плей-офф. «Андерлехт» против «Льежа».
Это был самый безумный день в моей жизни. Но мы должны на минутку вернуться назад. Потому что в начале сезона я изредка играл за команду «Андерлехта» до 19 лет. Тренер выпускал меня на замену. Я думал: «Как, черт возьми, я заключу профессиональный контракт к шестнадцатому дню рождения, если буду сидеть на скамейке в команде до 19 лет?». Так что я заключил с нашим тренером пари. Я сказал ему: «Я могу кое-что вам пообещать. Если вы будете меня выпускать, я забью 25 голов к декабрю». Он засмеялся. Он просто засмеялся надо мной.
Я сказал: «Тогда давайте заключим пари».
Он сказал: «Хорошо, но если ты не забьешь 25 голов к декабрю, то вернёшься на скамейку».
Я ответил: «Идёт, но если я выиграю, вы будете убираться во всех автобусах, которые разводят игроков по домам после тренировки».
«Окей, договорились».
«И ещё кое-что. Вы должны будете каждый день готовить нам блинчики».
«Окей, идёт».
Это был самый глупый спор, в который этот человек когда-либо вступал. Я забил 25 голов ещё в ноябре. Мы ели блинчики ещё до Рождества, приятель. Пусть это будет уроком. Не стоит играть с парнем, который голоден! Я подписал профессиональный контракт с «Андерлехтом» в свой день рождения, 13 мая. Я вышел и сразу купил новую FIFA и пакет кабельного. Был уже конец сезона, так что я тусовался дома. Но в том году чемпионат в Бельгии получился сумасшедшим, потому что «Андерлехт» и «Стандард Льеж» набрали одинаковое количество очков. Так что судьба титула должна была решиться в двухматчевом противостоянии. Во время первого матча я был дома и смотрел игру по телевизору, как все болельщики. А в день второй игры мне позвонил тренер резервистов.
«Алло?».
«Привет, Ром. Что делаешь?».
«Собираюсь пойти поиграть в футбол в парке»
«Нет, нет, нет, нет, нет. Собирай вещи. Прямо сейчас».
«Что? Я что-то натворил?».
«Нет, нет, нет. Ты должен подъехать к стадиону прямо сейчас. Ты нужен в первой команде сейчас».
«Вы... Что?! Я?!»
«Да, ты. Приезжай сейчас же».
Я буквально вбежал к комнату отца и закричал: «Йоу! Поднимай зад с кровати! Нам нужно ехать, чувак!». Он удивился: «А? Что? Куда ехать?». Я заорал: «„АНДЕРЛЕХТ“, ЧУВАК». Я никогда не забуду, как приехал на стадион и вбежал в раздевалку. Китмен сказал: «Окей, парень, какой номер хочешь?». Я ответил: «Дайте мне десятый».
Хахаха! Не знаю. Наверное, я был слишком молод, чтобы бояться. Он сказал: «Игроки из академии должны брать номера больше тридцатого».
«Окей, три плюс шесть равно девяти, и это крутой номер, так что дайте мне 36».
Той ночью в отеле старшие игроки заставили меня спеть песню за ужином. Даже не помню, какую я выбрал. У меня голова шла кругом. На следующее утро мой друг чуть не вышиб дверь моего дома, чтобы узнать, не хочу ли я поиграть в футбол, а мама ответила ему: «Он уже играет». Мой друг спросил: «Играет где?». Мама ответила: «В финале». Мы вышли из автобуса перед стадионом, и все до единого игрока были в крутых костюмах. Все, кроме меня. Я сошёл с автобуса в стремном тренировочном костюме, и все телевизионные камеры выхватывали мое лицо. До шкафчика раздевалки нужно было пройти 300 метров. Возможно, минуты три. Как только я переступил порог раздевалки, мой телефон начал разрываться. Все увидели меня по телевизору. Я получил 25 сообщений за три минуты. Мои друзья сходили с ума. «Бро?! ПОЧЕМУ ТЫ НА ИГРЕ?!». «Ром, что происходит? ПОЧЕМУ ТЕБЯ ПОКАЗЫВАЮТ ПО ТЕЛЕВИЗОРУ?». Я ответил только лучшему другу. Я написал: «Бро, не знаю, буду ли я играть. Не знаю, что происходит. Просто смотри телевизор». На 63 минуте тренер меня выпустил. Я вышел на поле в составе «Андерлехта», когда мне было 16 лет и 11 дней. В тот день мы проиграли финал, но я уже был на седьмом небе. Я исполнил обещание, которое дал маме и дедушке. В тот момент я понял, что все будет хорошо.
В следующем сезоне я учился в последнем классе школы и одновременно играл в Лиге Европы. Мне приходилось брать с собой в школу большую сумку, чтобы улететь после уроков. Мы выиграли чемпионат с гигантским отрывом, а я стал вторым в голосовании за Лучшего Африканского Игрока Года. Это было просто... безумие. На самом деле я ожидал, что все это случится, но, наверное, не так быстро. Внезапно, медиа заинтересовались мной и возложили на меня все эти ожидания. Особенно в сборной. По какой-то причине я плохо играл за Бельгию. У меня просто не получалось. Но эй — подождите-ка. Мне было 17! 18! 19! Когда все шло хорошо, я читал статьи в газетах и там меня называли «Ромелу Лукаку, бельгийский нападающий». Когда все было плохо, они называли меня «Ромелу Лукаку, бельгийский нападающий конголезского происхождения». Если вам не нравится, как я играю, это нормально. Но я родился здесь. Я вырос в Антверпене, Льеже и Брюсселе. Я мечтал играть за «Андерлехт». Я мечтал стать Венсаном Компани. Я начинаю предложение по-французски, заканчиваю по-голландски, а в середине добавляю немного испанского, португальского или лингалы, в зависимости от того, в каком районе мы находимся.
Я бельгиец. Мы все бельгийцы. Это и делает нашу страну крутой, правда? Не знаю, почему некоторые люди из моей собственной страны хотят, чтобы я провалился. Честно, не знаю. Когда я перешёл в «Челси» и не играл, они смеялись надо мной. Когда меня отдали в аренду в «Вест Бромвич», они смеялись надо мной. Но все в порядке. Эти люди не были со мной, когда нам приходилось подогревать чайник для душа. Если вы не были со мной, когда я был никем, вы не сможете по-настоящему меня понять. Знаете, что забавно? Когда я был ребёнком, я пропустил 10 лет Лиги Чемпионов. Мы не могли себе этого позволить. Я приходил в школу, и все дети обсуждали финал, а я даже понятия не имел, что случилось. Помню в 2002, когда «Реал Мадрид» играл с «Леверкузеном», все только и говорили: «Парашютик! О Боже, вот это парашютик!». Мне приходилось притворяться, что я знал, о чем они говорят. Две недели спустя мы сидели в компьютерном классе, и один из моих друзей скачал из интернета видео. Тогда я наконец увидел, как Зидан отправил мяч в верхний угол с левой. Тем летом я пошёл домой к своему другу, чтобы увидеть Роналдо в финале Чемпионата мира. О ходе всего турнира до этого момента я знал только из рассказов ребят в школе.
Ха. Я помню, как играл в дырявых бутсах в 2002. В них были большие дырки. Двенадцать лет спустя я сыграл на Чемпионате мира. Вскоре я снова сыграю на Чемпионате мира, и знаете что? В этот раз я запомню, что нужно повеселиться. Жизнь слишком коротка для переживаний и драмы.
Люди могут говорить что хотят о нашей команде и обо мне. Приятель, послушай — когда мы были детьми, мы не могли позволить себе посмотреть на Тьерри Анри даже в Match of the Day! Теперь я каждый день учусь у него в сборной. Я стою с легендой во плоти, и он рассказывает мне все о том, как врываться в свободные зоны так же, как это делал он. Тьерри — возможно, единственный парень на свете, который смотрит футбол чаще меня. Мы обсуждаем все. Мы сидим и болтаем о втором дивизионе в Германии. Я говорю: «Тьерри, видел, как играет „Фортуна Дюссельдорф“?». А он отвечает: «Не глупи. Конечно, видел». Для меня это самая крутая штука на свете. Я бы хотел только, чтобы дедушка мог это увидеть. Я говорю не о Премьер-Лиге. Не о «Манчестер Юнайтед». Не о Лиге Чемпионов. Не о Чемпионатах мира. Я имею в виду не это. Я бы просто хотел, чтобы он увидел, как мы живём теперь. Я бы хотел ещё разок поболтать с ним по телефону и сказать ему... «Видишь? Я говорил тебя. Твоя дочь в порядке. Крыс в квартире больше нет. Мы больше не спим на полу. Не переживаем. Теперь все хорошо. У нас все хорошо...
Им больше не нужно проверять документы. Теперь они знают, как нас зовут».
Источник и фото: The Players Tribune