Глава 5: Путь «Вест Хэма»
Я и представить себе не мог, что за месяц до начала нового сезона окажусь в лесу в Хорватии, где местный военачальник будет показывать мне новинку полуавтоматического вооружения. Харри включил меня в первую команду, которая в рамках одного из матчей Кубка УЕФА отправилась в Осиек, Хорватия. Война на Балканах только-только закончилась, и Осиек оказался никому не нужен. То, что открылось мне там, шокировало меня до глубины души, как и остальных ребят из той успешной молодёжки, которые отправились с нами. Мы оказались в гостинице буквально в глуше. Там было так темно, будто кто-то специально выключил весь свет. Но даже при фактически полном отсутствии освещения было невозможно не заметить шрамы войны в виде отверстий от пуль на стенах гостиницы. Каждому из нас выделили маленькую тёмную комнатушку, точнее, двухместный номер. Стивленду Ангусу и Форбсу было настолько некомфортно находиться в одиночестве в столь страшном месте, что они решили пожить в одной комнате. Одна пожилая женщина всю ночь ходила по коридорам, при этом порой она исчезала на пару минут и появлялась снова. Это пугало нас еще больше.
Утром перед игрой Игор Штимац решил показать нам Хорватию. Тревор Синклер, Крэйг Форрест, Пол Китсон, Шака Хислоп, Стив Ломас, Джон Монкур и я сели в машины к знакомым Игора. Во время тура по Осиеку складывалось ощущение, что мы едем в конвое по территории боевых действий. Нас привезли на улицу, которая считалась центральной: повсюду были отверстия от пуль, рытвины, у половины домов по обе стороны не было крыш. Мы находились прямо у границы с Сербией, в самом сердце бывшей зоны боевых действий.
На пути в гостиницу один из водителей остановился у обочины, и его примеру последовали другие. Он показал нам, что дальше нужно выйти и присоединиться к нему в будке. Когда он её открыл, у меня просто дар речи пропал. Там было полно оружия. Я сумел выдавить из себя лишь нервный смешок. Мне было одновременно очень страшно и очень интересно. Оказалось, что одним из наших водителей был местный главный военачальник. Этот генерал с парой друзей поставили несколько бутылок в ряд у стены метрах в 50 от нас. Вот такая получилась отработка меткости в не совсем стандартных условиях. Это было полуавтоматическое оружие, причём достаточно неплохое. После того, как мы немного постреляли, генерал закрыл будку и мирно отвёз нас назад в гостиницу, так спокойно, будто мы вернулись с обычной прогулки. И это произошло в день игры. Представьте сейчас нечто подобное! Стрелять из оружия утром, а вечером играть в европейском матче!
Но с поездкой в Осиек у меня связано ещё одно воспоминание, достаточно печальное. В ворота «Осиека» в том матче забил Марк-Вивьен Фоэ. Я никогда особо близко с ним не общался, но он казался мне классным парнем, всегда улыбался и был в хорошем настроении. Он был в такой потрясающей форме, что я не мог поверить своим ушам, когда узнал, что он скончался от сердечного приступа в 2003 году. Просто в голове не укладывается, что футболист столь быстрый, физически подготовленный и сильный мог покинуть мир столь скоропостижно. Настоящая трагедия.
«Вест Хэм» пробился в Кубок УЕФА благодаря победе в Кубке Интертото, и, чтобы отпраздновать это достижение, клуб решил выплатить нам все причитающиеся бонусы. Я был приятно удивлён, когда увидел у себя на счету дополнительные 20 тыс фунтов. В 18 лет! Столько денег я в жизни не видел и в руках не держал. Даже ребята из первой команды были в восторге. Конечно, мне было приятно, но деньги никогда не были для меня главным стимулом, а вот минуты на поле — очень даже. Многие юные игроки не всегда находят в этом деле правильный баланс. Я просто грезил игрой. К тому же, я знал, что при хорошем выступлении финансовые вознаграждения не заставит себя ждать. Одной из причин, почему я выбрал «Вест Хэм», была вера Харри Реднаппа в молодежь. В его команде уже заиграли сначала Фрэнк, а потом Рио. Еще стремительнее в команду ворвался Коул, а пару месяцев спустя и я. Четверо парней в возрасте 21 года, или того меньше, создали костяк «Вест Хэма». Немногим менеджерам хватило бы смелости на такое, но Харри не побоялся рискнуть своей работой.
Я дебютировал в Премьер-Лиге в 1999 году, заменив Рио в игре против «Брэдфорд Сити». Харри сказал: «Вперёд, сынок. Иди и играй». Философия Харри гласила: «Не бойся показать себя, учись на своих ошибках. Будь смелым. Стремись всегда завладеть мячом». Хотя мы находились под прессингом, Харри приказал нам «выгрызать мяч обратно». Я стольким обязан Харри, ведь он не просто тренировал меня, но и рискнул поставить на меня всё. Во время игры я пытался сделать пас или развернуться с мячом, но в итоге потерял его. Харри никак на это не отреагировал. В «Вест Хэме» не боялись рисковать, веря в удачу и капельку магии. Вскоре после моего выхода мы заработали право вбрасывать мяч у тренерской зоны. Мяч оказался у меня, и я отправил его верхом на Паоло Ди Канио. Я слышал, как Харри крикнул: «О, какой мяч. Замечательно». Я не знал, действительно ли я был так хорош или он просто хотел меня поддержать. Да это и не было важно. Мой тренер, человек, которого я глубоко уважал, верил в меня. Это значило для меня многое.
Мне было трудно. Я был щуплым наивным парнишкой, которому противостояли серьёзные полузащитники Нил Редферн и Стюарт Макколл. Некоторые игроки «Брэдфорда» орали на меня и пинали, пытаясь выбить из колеи всеми известными и дозволенными тогда способами. Но ребята Харри защищали меня. После одного из подкатов на мне Стив Ломас сказал: «Не переживай о нем, парень. Ты на несколько голов лучше него». А ведь такой парень как Ломас мог запросто подумать: «Пусть парнишка сам разбирается». Но он не стал. Я никогда не забуду, как старшие игроки поддерживали меня в «Вест Хэме» и боролись за меня.
Джон Монкур был ещё одним парнем, который действительно поддерживал меня. Мне нравился Монкс — один из лучших игроков, блестяще играющих обеими ногами. Он знал, что я займу его место в центре поля, но все равно относился ко мне как к сыну, которого нужно наставлять, а не как к врагу. Монкс как-то сказал мне: «Когда я был в „Тоттенхэме“, мне кто-то дал такой совет: „С твоим талантом ты должен чаще находить мяч“. Мики, ты должен делать то же самое. Неважно на тренировке или во время матча — ты должен получать мяч как можно чаще. А теперь вперёд, играй». Он был прав. Получив мяч в свое распоряжение я мог контролировать игру вокруг меня. Его слова «ищи и контролируй мяч» не покидали мою голову всю жизнь. Монкс помогал мне и на поле тоже, то и дело отдавая мне передачу. Он мог запросто погубить мою карьеру или как минимум замедлить её развитие, отказавшись отдавать мне мяч. На его месте так мог сделать более опытный профессиональный игрок, который хотел бы избавиться от соперника за позицию в лице столь юного игрока. Но Монкс действительно заботился обо мне. Я никогда не забуду его триумфальный проезд по клумбам. В течение нескольких моих первых лет в клубе в рамках подготовки к сезону мы бегали в Хейнал Форест. После летнего отпуска мы возвращались в разной физической форме и весовых категориях, так что это помогало. За нами ездили автомобили, на которых мы потом возвращались обратно. По пути назад на месте, где раньше находилась площадка для боулинга «Роллербол», была небольшая аллейка. Все её объезжали, но Монкс решил срезать и проехать на другую сторону дороги напрямую через нее, оставив после себя смятые кусты и клумбы. Он безумно смеялся все это время. В том «Вест Хэме» никогда не было скучно.
В конце 1999 года Харри как-то вызвал меня в свой офис. «Мне кажется, что тебе стоит уйти поиграть в аренде — ненадолго, недель на шесть. Так что ты проведешь всего несколько матчей». Он поступал так не только со мной. Фрэнк отправился поиграть в аренде в «Суонси», а Рио — в «Борнмуте». «Собери вещи и отправляйся в „Суиндон“. Джимми о тебе позаботится». Харри тренировал Джимми Куинна в «Борнмуте», так что он доверил ему меня, зная, что он точно поможет мне стать лучше и более жёстким. Люди не всегда знают об этой стороне футбола. Порой футболисты отправляются в аренду, чтобы показать, на что они способны. Есть только ты, твои бутсы и желание добиться успеха. Я оказался сам по себе один в футбольном мире, но я не испугался и не спрятался. Я принял вызов Харри и отправился еще дальше от дома. Я сел в свою «Фиесту», заехал домой, закинул в машину бутсы, щитки, пару сумок со всей моей одеждой и отправился на запад. Я не задавал лишних вопросов. Я просто делал именно то, что мне сказал Харри.
Я встретился с Джимми в гостинице типа «ночлег+завтрак» в Криклейде, небольшом городе Котсволдс, который не особо отличался от Баркинга. Джимми и его ныне покойный ассистент Алан Макдональд, упокой Бог его душу, сидели в баре вместе с женами и выпивали.
Джимми сказал: «Привет, Майкл. Как дела? Твоя комната наверху. Не хочешь выпить с нами?»
«Кока-колу, пожалуйста».
«Не хочешь пива?!»
«Кока-колы будет достаточно».
Я не корчил из себя супер-профессионала на встрече с новым тренером. Мне просто не нравился вкус пива. Я бы лучше выпил «Смирнофф» со льдом, будь я в другом месте и при других обстоятельствах. Но тут это было бы излишне.
Потом я узнал, что приятно удивил Джимми. Но был в «Суиндоне» один парень, которого я знал еще по «Boyza», решивший, что выпить с тренером — отличная идея. Он-то потом рассказал о том, что Джимми вызвал его и поделился своим впечатлением: «Первое, что я предложил Майклу при встрече — выпить. И знаешь, что он мне ответил? Что он будет кока-колу. Только посмотри на это отношение. Он пришёл сюда пахать. А ведь именно это и нужно будет делать, чтобы добиться успеха». Я хотел воспользоваться каждым шансом, чтобы стать профи, и «Суиндон» мне очень помог. Аренда дала мне возможность узнать о настоящих боях на выносливость, в которых было не до техники. Я был хорошим игроком-чистюлей, которому нужно было стать более жестким.
Аренда в клубе с «Ковентри Граунд» открыла мне глаза на обратную сторону футбола. «Суиндон» боролся за выживание на поле и вне его. Они находились на грани вылета из Первого дивизиона и фактически были на мели. У них не было своей тренировочной базы, поэтому мы встречались на «Ковентри Граунд», переодевались и ехали на своих машинах тренироваться на поле, которое находилось неподалёку. Все ребята даже форму брали домой, чтобы постирать. Такого я раньше не видел. Я был в аренде, поэтому парень, заведующий амуницией, пожалел меня и предложил брать мою форму в стирку. Это было совершенно не похоже на то, что было в «Вест Хэме». Мама с папой даже купили мне клубный спортивный костюм потому, что их не выдавали. Некоторые парни боролись не только за свою карьеру или право остаться, а в буквальном смысле выживали. Им нужно было содержать семьи и платить по счетам, так что бонусы от каждой победы были весьма кстати. В «Вест Хэме» я был защищен от этого реального мира. Таковыми был настоящий футбол: будешь жить или умрёшь зависело только от 90 минут матча и от трёх очков. Они казались жизненно необходимыми. Мне нужен был этот урок. То, через что я прошёл в «Суиндоне», стало для меня шокирующим опытом, но я всё же сохранял концентрацию на игре. Я знал, что после «Суиндона» я больше ничего не буду воспринимать как должное в футбольном мире. Я ещё больше захотел добиться успеха. Я попал на собачьи бои за выживание, и мой выбор был таков: или быстро учиться, или проигрывать. Так я научился стоять за себя на поле. «Суиндон» сделал меня более жёстким. После дебютного матча против «Норвича» Джимми Киун поделился своим мнением обо мне с журналистами «Суиндон Адвертайзер»: «Я знал, что он будет хорош, но не думал, что настолько». Джимми был добр, и я очень ценю его слова. Но также я знал, что мне нужно быть жёстче, чтобы выжить на этом уровне.
Суиндон представлял собой общину из людей рабочего класса, как и Уоллсенд, где у людей была тяжелая работа. Все принимали активное участие в жизни клуба, ведь персонала было действительно очень мало — только Джимми, Алан и Дик Маки, физиотерапевт. Джимми в свои 40 лет иногда даже на поле выходил. Он заменил большого Иффи Онуору в той игре против «Норвича». Такие парни как Иффи, австралийский голкипер Фрэнк Талиа, правый защитник Марк Робинсон и левоногий Скотт Летч, который играл возле меня в центре полузащите, могли запросто подумать: «О, и что этот юный выскочка из Премьер-Лиги себе надумал? Что он станет следующей звездой?» Но они приняли меня. Да и не был я никогда выскочкой. Они понимали, что я пришёл, чтобы бороться с ними рядом, чтобы разделить всё с ними. Я же не хотел, чтобы они думали, будто я пришёл сюда, чтобы перекантоваться шесть недель, а потом вернуться на всех парах в Премьер-Лигу.
В «Суиндоне» мне довелось поиграть в такой футбол, каким он был у истоков — физически мощный с жёсткими подкатами. Порой казалось, что госпожа удача просто позабыла о «Суиндоне». Джимми и Иффи просто нереальное количество раз попадали в раму ворот. В моем последнем из шести матчей за «Суиндон» мы отправились в гости к «Манчестер Сити». Был ледяной декабрьский день. Я видел, как тряслись от холода верные болельщики «Суиндона», приютившиеся на углу «Мэйн Роуд». Среди них были мама, папа и Лиза. Лиза была одета явно не по погоде. Я восхищался её преданностью, чего не скажешь о её выборе одежды. Она была одета в тоненькую курточку и полностью промерзла.
Хотя на стадионе и дул очень сильный ветер, на прекрасном поле «Мэйн Роуд» было очень приятно играть. На игру собралось более 30 тысяч болельщиков. Ян Бишоп и Кевин Хорлок преподали мне хороший урок. Они были банально слишком мощными и резкими, чтобы я мог с ними потягаться. Но я вынес правильный урок из этой игры. Я вернулся в «Вест Хэм» более сильным, самодостаточным игроком. Я даже успел забить несколько голов в ворота «Чарльтона» и «Уолсэлла».
Я был в восторге, когда Харри сразу же решил взять меня в оборот. Когда мы собирались на выезд в «Ньюкасл», Харри сказал мне «Завтра ты играешь». «Сент-Джеймс Парк»! Место, где я впервые влюбился в игру! Я пытался быть профессионалом, но ребёнок внутри меня желал вырваться наружу. Сам по себе дебютный матч должен был быть особенным, но играть впервые перед «Галлоугейт Энд»... Я даже и не мечтал о таком. Я не мог дождаться, пока позвоню маме и папе. Вся наша семья привыкла ко всему относиться спокойно и не поддаваться эмоциям. Это просто не в нашем стиле, но глубоко в душе мы все понимали насколько особенный матч нас ждёт. Для моих родителей возможность увидеть как их сын играет на поле «Сент-Джеймс Парк» была едва ли не пределом мечтаний. Во время всей подготовки к матчу я думал лишь о том, насколько важна эта встреча для меня, моей семьи и друзей. Я не мог спать, считая часы и секунды до матча на «Сент-Джеймс Парк». Я фокусировался не на игре, а на своих чувствах. Я даже мечтал о том, что забью победный гол. Я позволил себе замечтаться. Но я знал, что «Ньюкасл» отличная команды. В полузащите у них был Гари Спид, а впереди потрясающая пара Алан Ширер — Данкан Фергюсон. Но я больше думал не об игроках, а о месте игры. Я возвращался домой. Кто будет смотреть матч? Ребята со школы. Где они будут его смотреть? Моя семья точно будет на стадионе. Я не могу их подвести. Во время разминки я постоянно видел знакомые лица в толпе — соседи, друзья по школе. Все это добавляло мне волнения.
Ещё до стартового свистка я был эмоционально истощен, а к перерыву и физически. Я даже думал, что не смогу выйти на второй тайм, что я уже всё. Мой взгляд устремился в одну точку в полу. Я лишь и думал о том, сколько я так протяну. Я выпил столько «Лукозада» [энергетический напиток] и съел столько энергетических батончиков, сколько в меня вообще поместилось. Я играл справа в схеме 4-4-2 со Стивом Поттсом на правом фланге обороны за моей спиной. Левый фланговый защитник «Ньюкасла» Алессандро Пистоне постоянно забегал вперед, как и левый вингер Кевин Галлахер. У меня было чувство, что я веду какой-то бой с тенью. Фрэнк забил, а потом Игор Штимац головой сравнял счёт. Мы были спасены. Для меня эта ничья стала большим облегчением, к тому же я отыграл не так уж и кошмарно. И для «Вест Хэма», обычно не особо удачно играющего на выезде, одно очко было хорошим результатом. Харри похвалил меня традиционным «молодец» жестом. В тот день я извлек для себя один важный урок на всю жизнь: не стоит отвлекаться на мишуру — есть только игра на поле, и на этом всё. Также матч на «Сент-Джеймс Парк» помог мне понять, что я в состоянии провести целый матч. Я играл несмотря ни на что. Я был рад, что стал бойцом. Когда люди пытаются проанализировать мою карьеру, они обычно делают акцент на навыки и умения, но в тоже время из меня вышел неплохой боец. Я так просто не сдаюсь.
Обучение в Академии завело меня ещё в одно место за пределами «Аптон Парк». Харри сказал мне: «Майкл, тебе нужно будет вновь отправиться в аренду. „Бирмингем“ заинтересован в тебе». «Бирмингем Сити»? В то время их тренировал Тревор Франсис. Там же работал и Энди Джонсон, которого я знал и высоко ценил ещё со времен выступлений за молодежную сборную Англии до 18 лет. Так что я сел в надежную, слегка тронутую коррозией «Фиесту» и вновь отправился в путь. Движение было просто кошмарным, я со скоростью черепахи пробирался по трассе М-6, понимая, что опоздаю на свою первую встречу с Тревором, которая была назначена в гостинице неподалёку от городского совета Бирмингема. Я ненавижу опаздывать. Это идёт вразрез со всем, чему учили меня родители — быть организованным и уважать окружающих. «Ну что ж, поехали» — подумал я и вошёл внутрь. Тревор и Энди прождали меня полтора часа, но виду не подали. Тревор лишь тепло молвил: «Я отведу тебя поужинать». Энди также решил помочь мне устроиться. Тревор отвел нас в очень роскошный ресторан, ну, или мне так показалось. Это был «Бэнк» в самом центре Бирмингема. Я не привык ужинать в таких местах и просто оказался не в состоянии разобраться в этом меню. Что мне делать? Что заказывать? Я ещё раз пересмотрел меню и увидел рыбу. Её я и решил заказать. Официант сказал мне: «Это Доверсоль, сэр» (блюдо из морского языка).
«Отлично, тогда я буду его», — ответил я с уверенностью человека, всю жизнь только и питавшегося морским языком.
«Ты хочешь, чтобы его филировали?» — спросил Тревор.
«Нет. И так нормально будет». Я даже не представлял, о чем говорил Тревор. Рыба с картошкой? Просто попытка покрасивее назвать блюдо, не так ли? Я же не могу ошибаться? Я думал, что ответил все правильно. И вот официант принёс мне «Доверсоль». В морском языке оказалась куча костей. Тревор лишь наблюдал, как я пытался совладать с ними.
«Ты точно не хочешь, чтобы его филировали? Думаю, что стоит», — сказал он.
Для меня «филировать» было абсолютно новым словом, но теперь я понял, что оно определённо означало «выбрать все кости». Тревор попросил официанта профилировать мою рыбу, от которой и живого места к тому моменту не осталось. Я со стыдом поглядывал на беспорядок на своей тарелке. Мне было так неловко.
Трудно сказать, что с тех пор моя жизнь в «Бирмингеме» складывалась получше. Мне не было так же комфортно, как в «Суиндоне». Нет, Тревор отлично ко мне относился, да и в команде было много отличных людей. Стэн Лазаридис был из «Вест Хэма» и все ещё жил в Лотоне, так что они с Дэвидом Холдсвортом подвозили меня туда и обратно. Я никогда не забуду их доброту. Только вот я сыграл всего 83 минуты за клуб. Меня даже на замену не выпустили в домашней игре против «Портсмута».
Моё разочарование немного снизилось, когда я узнал, что был вызван на матч молодёжных сборных Англии и Франции. Позже я узнал, что должен был быть капитаном. После игры с «Портсмутом» Тревор сказал мне, что я должен сыграть за резервную команду против «Транмере» во вторник, а это значило, что в стан сборной я не попадаю. Я не спросил почему так, ведь я был слишком юн и уважал его, но внутри меня все пылало от возмущения. Когда я решил позвонить отцу, я все ещё был возмущен. Я позвонил, чтобы пожаловаться — в первый и последний раз. Я начал материться по телефону: «Это какая-то *****ая шутка». Я никогда раньше не матерился при родителях. По сей день мама щипает или пинает меня, если по губам читает, что я матерюсь на поле. Но я был в бешенстве. «Я просто, *****, поверить не могу в это, па. Он меня не отпускает». Папа пытался меня успокоить, но мой гнев все ещё был при мне, когда я позвонил Джимми Хэмпсону.
Я спросил: «Почему я должен играть за резервную команду „Бирмингема“?» Джимми поговорил с Харри и потом перезвонил мне. Харри не знал о вызове в сборную и капитанстве, так что просто подумал, что я корчу из себя примадонну и отнекиваюсь от матчей за резервистов «Бирмингема». «Скажи ему смириться и играть за резервистов», — таким было послание Харри.
И вот я отправился играть против «Транмере». Я выходил на верховой мяч и очень неудачно приземлился. Мне показалось, что во мне что-то неоднократно сломалось, когда я подвернул лодыжку. Бум! И я вылетел на месяц. Я никогда не забуду то ощущение беспомощности и злости, когда меня выносили на носилках. Вместо того, чтобы представлять свою страну, я получил травму в ничего не значащей игре за резервную команду.