Алекс Фергюсон «Лидерство». Глава 2. Определяя желание. Часть 1

Дисциплина

К дисциплине меня приучали с ранних лет. Мой отец был настоящим надсмотрщиком. Он работал в кораблестроении — занятие тяжёлое и жестокое. Он не разбрасывался словами. Мог быть упрямым, говорил действительно мало, при этом обладал большим умом. Отец был самоучкой: школу бросил в 14, зато постоянно читал. Он хотел, чтобы мы с братом обучались ремеслу, и не позволял мне стать профессиональным футболистом, пока я не выучился на токаря. Именно он приучал нас к дисциплине с ранних лет. По будням он тряс меня за ногу ровно в 6 утра. В 6:45, ни минутой позже, он выходил из дома, потому что ему нравилось быть на верфи к самому открытию ворот. Возможно, поэтому я пару десятилетий спустя, будучи тренером клуба, имел обыкновение появляться на рабочем месте ещё до прихода молочника. Когда мне стали платить за игру в футбол, я стал ходить куда-нибудь повеселиться по субботам. Отцу это не нравилось. Ему казалось, что я слишком уж хорошо живу. 6 месяцев мы не разговаривали друг с другом. Мы были очень похожи.

В 14 лет я начал играть за команду «Драмчепел Аматорс» — самый крупный среди любительских клубов Шотландии. Управлял им Дуглас Смит, богатый в сравнении с другими человек, чья семья владела верфью по демонтажу судов. Дуглас договорился с местечком Reid’s Tea Rooms в центре Глазго о бесплатных обедах для ребят. Всего он руководил 5 командами — до 18 лет, до 17, до 16, до 15 и до 14. Каждые выходные он возил нас в свой особняк в Данбартоншире, пригороде Глазго, проводил нас через свинарник, а потом мы играли 5-на-5 на его лужайке. Он очень напрягался, когда одна из его команд проигрывала, начинал сильно потеть и заметно злиться. Любви к дисциплине и жажды побед Дугласу было не занимать.

С первого же моего дня на тренерском мостике «Сент-Миррена», которым я руководил с 1974 по 1978 годы, дисциплина стала камнем преткновения. Когда я прибыл в клуб, местная газета Paisley Daily Express отправила фотографа, чтобы заснять команду с ее новым тренером. На следующее утро я увидел фотографию в газете: Иан Рид, капитан, стоит сзади меня и ставит мне «рожки». После этого мы проиграли клубу «Кауденбит». В понедельник утром я пригласил Рида к себе в офис. Он ответил, что «рожки» — это всего лишь шутка; а я сказал ему: «Такие шутки мне не по нраву». Джон Моуэт, хороший молодой игрок, начал огрызаться на меня, получая указания во время игры. Я добавил и Рида, и Моуэта в мой чёрный список. Был и ещё один игрок, сказавший мне, что не сможет прийти на тренировку, потому что у него с его девушкой билеты на поп-концерт. Я поинтересовался, не проходят ли эти концерты каждый вечер года. Он сказал, что дело не в этом, а я ответил: «Если хочешь идти на концерт, хорошо, только не возвращайся». Я просто хотел донести до всех футболистов, что со мной лучше не связываться. И игроки это поняли.

Когда я стал тренером, одной из моих обязанностей было внедрение дисциплины. В «Сент-Миррене» было много игроков на полставки, тем не менее, мы всё равно ездили на выездные матчи в одном автобусе. Однажды в субботу один из футболистов решил отправиться в Ист Файф на машине. В раздевалке я устроил ему взбучку — слишком уж много он брал на себя — и сказал, что его не будет в составе в тот день. Потом я осознал, что мне его и заменить некем, поэтому это моё воспитательное действие пошло коту под хвост.

Когда я оказался в Абердине — более спокойном месте, чем Глазго, — я понял, что необходимо добавить немного глазговской свирепости и дисциплины команде. Коней я не придерживал. Я был очень агрессивен и требователен; подозреваю, не всем это понравилось, зато я превратил футболистов в мужчин и улучшил их игровые навыки.

В «Абердине» была, на мой взгляд, непутёвая троица футболистов. Они просто недостаточно серьезно относились к тренировкам. Для того, чтобы заставить их вкалывать ежедневно, я отправил их в резервный состав и послал играть в чертовски холодные места типа Питерхеда по вторникам и средам. В конце концов, я избавился от них.

Ещё одна причина, по которой десятилетия назад в клубах была дисциплина: состав команды редко менялся. Сейчас в это сложно поверить (особенно когда видишь, что на скамейке в матчах Премьер-Лиги сидит семь запасных), но замены появились лишь в середине шестидесятых годов. В моей юности команды практически не меняли состав на протяжении всего сезона, и даже сейчас я могу назвать всех игроков, выходивших на поле за «Рэйт Роверс» в начале 50-х. Поэтому оставаться в команде было экономически выгодно — от этого зависело получение премиальных.

В молодости я иногда перегибал палку в плане дисциплины и кое о чём даже жалею. Например, после триумфального возвращения «Абердина» из Швеции (1983 год, победа в Кубке Обладателей Кубков), было устроено парадное шествие. Оно продолжалось прямо до нашего забитого до отказа стадиона «Питтодри». Все хотели видеть, как команда проносит трофей по стадиону. Марк МакГи, центрфорвард «Абердина», очень хотел показать болельщикам кубок. А я решил, что он уж слишком рьяно празднует, поэтому наорал на него и запретил выносить кубок. Затем в раздевалке появилась его мать, и я почувствовал себя весьма мерзко. На следующее утро я позвонил МакГи, извинился, попросил составить мне компанию и пойти на причал, где мы с ним показали трофей фанатам, которые возвращались из Гётеборга. Я стремился больше не допускать подобных ошибок.

2015-10-14 12-48-02

Алекс Фергюсон и Марк МакГи с Кубком Обладателей Кубков

Вопрос дисциплины преследовал меня всю карьеру. Перед тем, как принять предложение возглавить «Манчестер Юнайтед» в ноябре 1986 года, я беседовал с Мартином Эдвардсом [бывший председатель клуба, ныне почетный президент — прим.пер], который намекнул на то, что у некоторых членов команды имеются проблемы с алкоголем. Он добавил, что одна из причин, по которой «Юнайтед» хотел видеть меня у руля, — моя репутация приверженца дисциплины и нетерпимость к непрофессиональному поведению.

Когда я оказался в «Юнайтед», в клубе ко многому относились несерьёзно, в том числе и к тому, в какой одежде путешествовать на выезды. Они носили обычные спортивные костюмы марки, которая спонсировала их: Reebok, Puma, Adidas. Настоящий маскарад. Я тут же потребовал, чтобы выездной одеждой стали фланелевая рубашка, клубный пиджак и галстук. Позже, в 2000 году, когда к нам присоединился вратарь Фабьен Бартез, ему пришлось привыкать к установленному дресс-коду. Он справился с этим, переодеваясь в автобусе в пути на матчи. После игры он отдавал пиджак, брюки, рубашку и галстук Альберту Моргану, ответственному за экипировку, который следил за вещами, пока не наступало время Фабьену снова появиться на людях в качестве члена клуба. Эрик Кантона однажды нарушил дресс-код. Для клуба проводилась большой светский вечер в городской ратуше, а Эрик явился туда в замшевом пиджаке с длинной бахромой и портретом вождя индейского племени на спине. На следующий день он поклялся — а я поверил, — что счел вечер светским, и во Франции все было бы именно так.

Игроки постоянно дают менеджеру повод для пинка под зад, поэтому нужно выбирать правильный для этого момент. Для того, чтобы все усвоили урок, нет нужды в частых наказаниях. Например, я никогда не видел смысла в штрафах за опоздание на тренировку. В Манчестере, особенно зимой, на дорогах постоянно образуются пробки из-за ДТП или ремонтных работ. Футболисты иногда в них попадают и опаздывают. Если это случилось один или два раза, мне было все равно. Впрочем, если кто-нибудь опаздывал постоянно, я предлагал ему выходить из дома на 10 минут пораньше и обращал внимание на то, что своими опозданиями он подводит своих одноклубников. Этого не хочет ни один игрок команды. Поэтому лишь один раз я оштрафовал человека за опоздания. Это был Марк Боснич, который постоянно опаздывал.

Я никогда не боялся вторгаться пространство, которое некоторые игроки считают своим личным, — причёски и украшения. Никогда не понимал, с какой стати футболист может захотеть носить длинные волосы, тратя такие усилия на то, чтобы быть в наилучшей форме и бегать быстрее. Все что угодно, даже пара лишних прядей волос, лишает такие стремления всякого смысла. Впервые эта проблема возникла с Карелом Поборски. Он приехал в Манчестер из пражской «Славии» в 1996 году. Выглядел он так, словно собирался играть в «Лед Зеппелин», а не в «Юнайтед». Мне всё же удалось уговорить его постричься, но даже после этого его патлы были чересчур длинными. Некоторые игроки носили нательные крестики. Крестики эти выглядели тяжелее, чем те, которые паломники носят по Виа Долороза в Иерусалиме. [Виа Долороза — улица пути Христа на распятие — прим.пер.] Я запретил их. С татуировками, правда, ничего сделать не удалось: даже мне было сложно доказать, что они добавляют лишний вес. Эрик Кантона начал виток сумасшествия. Однажды утром он заявился с татуировкой головы индейского вождя на левой груди. Одноклубники перед ним благоговели, и некоторые тоже стали делать себе татуировки. Меня всегда поражало, что Криштиану Роналду не портил своё тело. Это многое говорит о его самодисциплине.

2015-10-14 13-07-43

Гари Паллистер и Эрик Кантона с Кубком Англии.

У лидера есть различные варианты общения с подчинёнными. Неопытным или неуверенным в себе часто бывает свойственно мелкое нарушение раздувать до смертного греха. Всё это, конечно, здорово, но как только ты отдал приказ «казнить», вариантов действий не остаётся. Я постепенно начал понимать всю мудрость поговорки «Пусть наказание соответствует преступлению». Выступая как судья, коллегия присяжных и палач одновременно, методов ведения диалога у меня было в достатке. Самый простой и самый действенный — молчание. Им я часто пользовался. Не требовалось устраивать разносов на публике и браниться. Каждый человек желает знать, что происходит. Через моё ледяное молчание провинившийся мог чётко понять вынесенный приговор. Я часто штрафовал игроков, чтобы выкрутить им руки и заставить работать на команду. Штрафы они получали за получение глупых жёлтых и красных карточек. За разговоры с судьёй, например, за безрассудные подкаты или просто за неподобающее поведение вне поля. С ростом зарплат в Премьер-Лиге росли и суммы штрафов, но суть оставалась одна и та же — недельный или двухнедельный оклад. После катастрофической рождественской вечеринки в 2007 году я лишил недельной зарплаты основную и резервную команды в полном составе.

Молодёжи, которая стремится попасть в основной состав, я мог просто запретить ездить вместе с первой командой. Этого было достаточно, чтобы приструнить их. Для игроков же основы были другие методы, в зависимости от тяжести проступка. Можно было просто не включить человека в заявку на матч. Наказание посерьёзней — заставить смотреть матч со стадиона, в обычной одежде. Для футболиста это сродни публичному повешению. Это действовало на любого.

Наконец, имелись самые суровые меры — запрет на участие в матчах и выставление на трансфер. Сперва может показаться, что продажа — самое жестокое наказание, но я считаю иначе. Если принималось решение о продаже игрока, то это означало, что игрок больше не подходил «Юнайтед». Либо же, в таких случаях, как с Криштиану Роналду, мы выполняли данное обещание. С моей точки зрения, запрет на игру — самое худшее. От этого страдает и клуб, и игрок. Такое случилось в январе 1995 года. Эрика Кантона отстранили от футбола. На четыре месяца наложил запрет «Манчестер Юнайтед», на следующие четыре — Футбольная Ассоциация.

Никому не нравится, когда его не включают в стартовый состав, и с возрастом разочарование от этого только нарастает. Игрок начинает осознавать факт того, что лучшие годы позади. Как бы то ни было, я не позволял подобным сантиментам влиять на выбор состава. Особенно это касалось больших матчей. В 1994 году я не включил Брайана Робсона в заявку на финал Кубка Англии. Блестящая карьера Брайана в «Юнайтед» подходила к концу. Он провел в клубе 13 лет. Я недооценил, насколько важно для него было поучаствовать в матче, принесшем ему четвёртую медаль победителя Кубка Англии. Сейчас я понимаю, что надо было включить его в заявку и, возможно, позволить выйти на замену в конце матча.

Впрочем, хотя мои игроки хорошо знали, что я склонен выходить из себя, мой взрывной нрав обычно не производил разрушительного эффекта. Если, конечно, дело не касалось тех, кто теряет самообладание на поле. Если кто-то получал горчичник за горчичником или же вовсе прямую красную за то, что кровь в голову ударила, то для команды это оборачивалось весьма плохо. Мы не только оставались в меньшинстве до конца матча, но и лишались этого игрока на время дисквалификации. Петер Шмейхель, Пол Инс, Брайан Робсон, Марк Хьюз и Эрик Кантона — любой из них мог устроить драку в пустом доме. Такое поведение не играло нам на руку, поэтому я не скрывал своего неудовольствия, когда их удаляли за какую-нибудь глупость.

Некоторых к дисциплине приучить было просто невозможно. Аргентинец Хуан Себастьян Верон был из таких. Как я ни старался — никак не удавалось внедрить его в систему. Он был превосходным игроком с исключительными способностями, но при этом совершенно непредсказуемый. Ставлю его в центре поля — а он играет правого вингера. Ставлю правым вингером — а он уходит налево. Ему не хватало самодисциплины. Поэтому нам пришлось его продать. В клубе он провёл всего два сезона, 82 раза появившись на поле. Команду из блуждающих по полю теней не построить.

Хуан Себастьян Верон.

Хуан Себастьян Верон.

С другой стороны, были игроки, строго следующие установке. Таким был наш кореец Пак Джи Сун. Я ему давал распоряжение, а он не отступал от него ни на йоту — как собака от кости. В 2010 году мы встречались с «Миланом» в Лиге Чемпионов. Я попросил Пака опекать Андреа Пирло, полузащитника «Милана», их творческую мощь. Пирло обычно создавал всю их игру, но Джи Сун просто перекрыл ему кислород.

Превыше всего я ставил дисциплину. Возможно, это даже стоило нам нескольких титулов. Если бы я мог начать всё с начала, я бы всё сделал точно так же. Если нет дисциплины, можно попрощаться с успехом и поприветствовать анархию. В 2011-м году после празднования Рождества я узнал, что трое игроков «Юнайтед» пошли тусоваться. На следующее утро они явились на тренировку в непотребном состоянии. Я каждому назначил дополнительную тренировку и исключил их из состава на игру против «Блэкберна». Многие игроки и так были травмированы, поэтому моё решение исключить их ещё больше ослабило наш состав, но я чувствовал, что поступаю правильно. «Блэкберну» мы в итоге проиграли со счётом 3-2 и упустили три очка, в итоге титул чемпиона ушёл к «Манчестер Сити» по разнице голов. Задолго до этого, в 1995 году, мы приняли решение дисквалифицировать Эрика Кантона после его драки с болельщиком «Кристал Пэласа». Это стоило нам и чемпионского титула, и победы в Кубке Англии. Когда мы отстранили Эрика (а ФА позднее наложила ещё более суровые санкции), до первой строчки нам не хватало всего одного очка. Если бы он продолжал играть, то мы бы финишировали на вершине с десятиочковым отрывом. Вместо этого, нас на одно очко обогнал «Блэкберн Роверс». Но в долгосрочной перспективе принципы гораздо важнее, чем сиюминутная выгода.

Если удаётся собрать воедино команду из 11 одарённых игроков, которые сосредоточенно работают на тренировках, соблюдают диету, заботятся о своём теле, высыпаются и не опаздывают, — это уже полпути к чемпионству. Удивительно, что столь многим клубам это не по силам.

В 1996 году в финале Кубка Англии мы обыграли «Ливерпуль» со счётом 1-0. Ещё до начала матча я чувствовал, что мы победим. Чувствовал лишь по тому, как они вышли на предматчевую разминку. Весь состав «Ливерпуля», кроме тренера и его помощника, явился в белых костюмах от модного дизайнера. Для меня это был знак: с дисциплиной у них непорядок, от игры они отвлечены и занимаются показухой. Я об этом сказал нашему ответственному за экипировку, Норману Дэвису. Прогноз оказался точен — Эрик Кантона забил единственный гол незадолго до финального свистка. Другой пример: годами ранее, в сентябре 1985-го «Абердин» разгромил «Глазго Рейндерс» на «Айнброксе» со счётом 3-0. Двое игроков «Рейнджерс» были удалены ещё в первом тайме. Они пытались растоптать нас. Фанаты неистовствовали, и соперник просто потерял контроль над эмоциями. Это был кромешный ад. Во втором тайме нам пришлось убежать с поля в раздевалку. На поле вырвались оголтелые болельщики, в дело вмешалась полиция. Один из классических ситуаций, когда соперник уничтожил сам себя.

Я всегда чувствовал, что наш триумф — результат постоянной дисциплинированности. Многим покажется удивительным то, что успех приходит не благодаря вдохновению или желанию совершить невозможное и ставить всё на карту. В январе я имел обыкновение сесть и изучить расписание оставшихся туров как для «Юнайтед», так и для принципиальных соперников, и подсчитать очки, которые каждый клуб может набрать. Мои расчёты всегда оказывались недалеки от истины. Эта моя привычка позволила понять, насколько важны эти вымученные, неприглядные победы со счётом 1-0. В таких играх мы концентрировались на сохранении компактной игры в центре поля и стремились не пропустить. Одна такая игра всплывает в сознании: март 2007 года, мы поехали играть с «Мидлсбро». За нас тогда выступал Хенрик Ларссон, прибывший в аренду на 3 месяца. Я не мог требовать от него большего, как вдруг, он, находясь под сильнейшим прессингом соперника, ушёл из атаки и стал играть в полузащите, чтобы помочь сохранить результат. Когда Хенрик вошёл в раздевалку после игры, все игроки и работники клуба, не сговариваясь, встали и начали аплодировать. Он заслужил это своим невероятным старанием на непривычной позиции. В конце сезона мы заказали дополнительный комплект чемпионских медалей Премьер-Лиги для Хенрика, несмотря на то, что он не отыграл положенные десять матчей: в те времена именно столько выступлений требовалось для получения награды.